Они расстались с намерением встретиться через неделю-другую. Но встретиться никак не получалось. Жизнь дает мало поводов для встреч со старыми друзьями.
Несколько раз Денис звонил Хрусталевым. Людмила оправилась от горя, постепенно возвращалась прежняя, веселая и любящая женщина, избравшая роль настоящей жены и матери, вместо того чтобы встать на дорогу хронической проституции. Она призналась, что часто навещает Лешу. Мальчик чувствует себя неплохо.
— Кажется, бандиты все же успели слегка подсадить его на иглу, — вздохнула она. — Организм взрослого человека справился бы, но он ведь еще ребенок. Врачи впрыскивают ему морфий, постепенно уменьшая дозу. Он немного помучается, а потом все пройдет. За ним пока нужно наблюдать. Главное, что обошлось без тяжелых психологических последствий.
— Хорошо. Передавайте привет Вадиму.
Этот разговор состоялся в начале августа. И больше Денис никогда им не звонил. Хотя иногда они встречались на Настиной могиле. Людмила всегда звала его зайти в гости. Но Денис никак не мог найти повода.
В октябре Китаеву и Кириленко дали пожизненное. Лиза получила условный срок — два года. Суд над Камышевым затянулся до июля следующего года, и это было явное превышение всех разумных сроков. В СИЗО он провел не более недели. Адвокат всю вину сваливал на Кейси, который якобы ввел своего русского партнера в заблуждение в отношении целей их совместного бизнеса. А сам Камышев был невинной овечкой и ничего не знал о похищении детей и хранящихся в его доме порнографических материалах. На руку ему играло и то, что он был честным бизнесменом с безупречной репутацией.
И Денис, и Спирин к тому времени уже успели забыть то, что произошло прошлым летом. Юноша, осмыслив свой опыт отношений с Настей и замужней дамой, пришел к очень ясному и четкому выводу. Он сформулировал его для себя так: «Любить — ужасно. Хуже может быть только одно: быть любимым кем-то другим». Денис все еще хромал, но уже не так сильно. Он полагал, что прежняя легкость походки не вернется к нему никогда, а в старости его коленные чашечки будут ныть в холодную погоду, мешая уснуть.
«Я превращусь в ворчливого, раздражительного старикана, — думал он с усмешкой, — и буду срывать зло на близких людях. Они будут бояться и ненавидеть меня, и втайне будут желать, чтобы я поскорее отправился в могилу».
На второе воскресенье июля в этом году мэр назначил празднование Дня Города. За неделю до праздника в главном городском парке рабочие начали оборудовать сцену — намечался конкурс групп фолк-рока и народной музыки.
Капитан полиции в отставке Николай Спирин сидел на диване в гостиной у себя дома, слушая, как снаружи на улице праздные гуляки взрывают петарды и шутихи, сопровождая очередной взрыв фейерверка восторженным визгом.
Он сидел в бежевой хлопчатобумажной футболке и спортивных штанах, подперев подбородок двумя кулаками (локти его опирались на колени), и задумчиво смотрел на мобильный телефон, который лежал перед капитаном на журнальном столике. Только руку протяни.
Спирин сидел вот так уже два часа, не в силах сделать это простое движение, которое большинство людей в иных ситуациях совершает не задумываясь.
Капитан собирался с духом, чтобы позвонить своей дочери.
Для человека, который мог пройти и огонь, и воду, и медные трубы, простой звонок вдруг превратился в непреодолимое препятствие.
Внутренний голос шептал ему: «Ты ей не нужен. У нее своя жизнь, свои проблемы, а ты даже совет ей дать не можешь. Ты слишком долго был занят убийствами и изнасилованиями, и в ее жизни тебе нет места. Ты даже не уверен, узнает ли она твой голос».
Эти мысли раз за разом прокручивались в его мозгу, пока он сидел, не смея пошевелиться, скованный нерешительностью. А голос продолжал: «А знаешь, что самое мерзкое? Если ты все же решишься позвонить, то не стоит говорить ей, что тебя оставили не у дел. Она подумает, твой звонок вызван только тем, что ты теперь одинокий больной человек, никому не нужный. Мол, пока у тебя дела шли хорошо, тебе все было до фени, а теперь ему, видите ли, вдруг понадобилась родная дочь. И знаешь, что? Она отчасти, если не на сто процентов, будет права!».
Наконец капитан, будто во сне, протянул руку и взял сотовый с журнального столика. Нашел номер Полины в списке контактов и нажал кнопку вызова.
Абонент долго не отвечал, и в душе Спирина поднялась предательская надежда, что дочка спит, моется в душе или занимается, на худой конец, сексом. Тогда можно будет с облегчением выдохнуть и утешить себя тем, что он хотя бы попытался. Хотя капитан служил в армии, был на войне и знал, что «пытался, но не получилось» — вовсе не оправдание для неудачи.
Однако его облегчение было напрасным. В трубке щелкнуло, и странный, знакомый и незнакомый, женский голос заставил Спирина вздрогнуть и сильнее сжать трубку.
— Да? Кто это?
Интонация удивленная. Но хотя бы не враждебная. Капитан облизнул губы.
— Полина, это я. Твой отец.
— Папа? Я думала, у тебя другой номер. Ты что, купил новый телефон?
— Да. Два года назад.
«А звонил в последний раз пять лет назад!».
— Ты так давно не звонил. Что-то случилось?
Полина говорила спокойно и доброжелательно. Спирин не знал, радоваться этому или огорчаться. Почему-то ему казалось, что дочь должна начать с упреков и обвинений. Видно, его дочь мудрее, чем он думал. Если она и мучилась из-за разлуки, то демонстрировать этого не собиралась. Спирин уже забыл, что женщины менее эмоциональны, чем мужчины.
— Случилось. — Он неловко рассмеялся. — Меня уволили из органов.
— Из-за этой грязной истории? Я читала в газетах. Просто ужас.
— Нет. Не совсем. По болезни.
— У тебя опять приступы? — тем же спокойным тоном спросила Полина.
— Да нет, это не так уж часто случается. За год пару раз, не больше. Просто один из них случился прямо на работе.
— Жаль.
— Я знал, что это рано или поздно произойдет.
— Чем же ты теперь занимаешься?
«Пока ничем. Эпилептику не так легко найти работу».
— Давай не будем говорить обо мне. Это не очень интересная тема.
— Но я хочу знать. Я уже давно жду, что ты позвонишь.
— Да? — Капитан потер лоб, чувствуя, как губы поневоле растягиваются в смущенной и радостной улыбке. — Извини. Я давно собирался. Только… времени не было.
— Как у тебя в личной жизни?
— Шаром покати. — После ее признания разговаривать стало намного легче. — Я об этом даже не думал.
— Папа… — В голосе дочери прозвучал мягкий упрек. — Так нельзя. Тебе нужна женщина.
«Женщину эпилептику тоже найти не так легко».
— Я знаю. Только не уверен, нужен ли я женщине.
Возникла пауза. Капитан прикрыл глаза и тихо спросил:
— Как мать?
— У нее все хорошо.
— Здорово. Я рад.
— Правда?
— Да.
На самом деле Спирин не понимал точно, что он чувствует. Бывшая жена представлялась ему смутным призраком прошлой, давно забытой жизни.
— Знаешь, — неуверенно сказала Полина, — в последнее время мама начала относиться к тебе намного лучше.
— Неужели?
— Один раз она даже сказала, что жалеет о разводе. Ей теперь кажется, что у вас все еще могло сложиться.
— Ну, тут она заблуждается. Мой характер со временем не стал лучше. Как раз напротив.
Снова пауза.
— Я не думаю, что у тебя скверный характер. И мама в глубине души тоже никогда так не считала.
— Если ты так говоришь, значит, так и есть, — ответил Спирин. И поморщился, вспомнив ужасные слова, которые они с женой выкрикивали друг другу в лицо во время ссор.
Он решил сменить тему.
— А как у тебя с личной жизнью?
— Не очень. — Полина неловко рассмеялась. — Почему-то все мужчины меня в конце концов бросают.
«И отчасти в этом виноват я. Я первым тебя бросил».
— Давай встретимся на выходных, — взволнованно сказал он. — У тебя есть возможность?