Навуходоносор рассказывал о своей несложной карьере. Чем его карьера отличалась от Зулумбовой? Ай! Разве можно понять, с каким наслаждением они вспоминали густые заросли и пески, солнце над головой и лоснящиеся от масла животы сородичей. Эх!!.
Фонари в глазах Навуходоносора были какими-то светящимися гроздьями… Когда они вышли из кафэ, ночной воздух забирался в глотку, выталкивая из нее мотивы далекой родины… Постовой полицейский с большим страхом подошел к чернокожим и сделал им замечание… Не может понять того, что земляки встретились…
Для Навуходоносора события замелькали сказочно неожиданно. Какой-то автомобиль… Снова веселая выпивка… Что?.. Раздеться?.. Можно и раздеться! Ах! и свистнувшая в воздухе дубинка произвела на черепе Навуходоносора небольшую трещину. Навуходоносору не нужно больше прислуживать профессору… Навуходоносор не будет больше вспоминать о тропиках…
37. Зулумба годен на психологические роли
Зулумба в платье Навуходоносора…
Пинкертон командует…
— Вот лужа, Зулумба, ползи… Так! Перевернись… Оторви обшлаг: не жалей!!. Ну, ну, подставь рожу…
— А-а-а-э!!.
— Не ори, дубина! Фонарь под глазом необходим… Ну, так… Разве еще один фонарь… Нет? Ну, ладно, чорт с тобой!
Пинкертон бинтует голову Зулумбы…
— Лезь в авто!.. Как остановлюсь, начинай стонать.
— У-у-у-у… Авто захрустел по асфальту. Яркий подъезд «Гранд-Паласа».
— Эй, кто там?
Швейцар подбегает и распахивает дверцу…
— Здесь живет профессор Пряник?
— Да, да, сударь!
(Из глубины кабинки тяжелые стоны и вздохи).
— Вот, возьмите… Слуга профессора. Бедный малый, на самом людном месте!.. Сшибло омнибусом! Легкие ушибы… Помогите мне провести его!
— Бедный Навуходоносор… Обопрись на меня, черняк!..
— Как прикажете передать профессору?
— Что вы, что вы!.. Я скромный врач и мой долг… Я очень рад оказаться полезным профессору…
И Пинкертон опять умчался в серую мглу шумных улиц.
На третий день Зулумбе (теперь Навуходоносору) надоели компрессы и ощупывания врачей… Он встал и прошелся по комнате…
— Ну, как живешь, Нав? — окликнул его профессор.
— Четыре… — отвечает он, ворочая глазами.
— Что ты сказал? — удивился Пряник.
— Сахар нужно покупать сырым, — ответил Навуходоносор.
— Гм! С тобой что-то неладно… Ну-ка, — приляг…
— Бил-ли-ард!.. — отчеканил мнимый Навуходоносор и покорно улегся в постель…
Легенда о том, что у бедняги Навуходоносора отшибло сознание, моментально облетела отель.
Через неделю Зулумба решил, что комедию ломать достаточно… Начал отвечать и понимать, но память он окончательно утратил…
— Нав, Навуходоносор, Навуходоносорчик, — лепечет Пряник, — неужели ты забыл, что по утрам мне надо подавать яйца всмятку? Ай-яй! Надо привыкать!.. И вода для умывания должна быть надушена оппопонаксом…
И разве трудно научиться таким несложным услугам?
И Навуходоносор в обиходе профессора медленно, но верно воскресал.
Зулумба открывает дверь какой-то барышне и скалит ей зубы, снимая пальто…
— Что, господин профессор, у вас новый слуга?
— Новый? Ах, да! Ведь, вы не слыхали, фрейлен Орловская, о несчастий с моим бедным парнем; он сильно изменился за время болезни.
Уходя, Елена еще раз пристально посмотрела на Зулумбину рожу и удивленно покачала головой.
38. Ах, как трудно добывать деньги!
Кто бы догадался, что любезный старичок, с удовольствием уничтожавший шоколадные конфекты «Снежные поцелуи», и то и дело рассыпающийся веселым смешком, — изобретатель вещества, капля которого превращает в пустоту уютные, теплые дома и подвижное человеческое тело. Нет, сейчас профессор Пряник — ласковый дедушка из хорошей сказки, и трудно верить журнальным фотографиям, с короткой надписью: «Изобретатель нового взрывчатого вещества профессор Тадеуш Пряник».
— Сегодняшний концерт, Оскар, неповторяем. Звуки нежной скрипки еще слаще, еще увлекательнее, когда не видишь мишуры зрительного зала, набитого манекенами в черных фраках и непристойных платьях. Радио концерты <доставляют> бесконечное удовольствие истинным ценителям музыки. Кажется, из воздуха возникают мощные аккорды Бетховенской симфонии… Тра-та-та… Ля-ля-ля… И даже не хочется думать о том, где достать деньги на экспедицию…
— Скажите, профессор, вы все-таки приблизительно выяснили общую сумму расходов?