Внутри кузницы, в казавшемся еще более огромным после извлечения машины пространстве, Вулкан остановился посреди галереи, над рядами танков, и обратился к собравшимся воинам.
— Легионеры Восемнадцатого! — заговорил он. — Вы — сыны Ноктюрна! Мои сыны, а через меня и сыны Императора! Сегодня для вас начинается Крестовый поход! Сегодня мы отправляемся на поиски ваших братьев. Когда вы встретитесь с ними — вы узнаете их. Мы будем сражаться бок о бок, и тогда вы поймете, что ваш дом — это вся Галактика, что наша армия — это щит для всего человечества!
Послышался глухой рев двигателей, начавших подъем к небу колоссальной конструкции.
— Смотрите! — воскликнул Вулкан, указывая на поднимающееся сооружение. — Это часть истории нашего легиона. Этот корабль служил вашим братьям, а вы работали, чтобы сделать его еще сильнее. Так начал коваться ваш союз. Смотрите на его мощь! Смотрите, что он собой представляет! Это рождение нашего истинного легиона! А теперь — выступаем!
Тысячи сыновей примарха громогласным кличем заявили о верности ему. Потом загудели двигатели, и танки двинулись по пандусу к поджидавшим их наверху грузовым кораблям.
Они услышали Вулкана. Он знал это и не сомневался в том, что они согласны с его словами. В чем он не был уверен, так это в том, что они так же пламенно уверовали в это, как верил он сам. Для закаливания этой веры еще потребуется жаркое пламя.
Рай’тан вышел из реклюзиама линкора «Рожденный в пламени» и увидел поджидавшего его Т’келла.
— Ты был на мостике, когда мы покидали Ноктюрн? — спросил он.
— Да, был, — ответил Рай’тан. — Я попрощался с нашим миром, и от твоего имени тоже, брат.
— Благодарю тебя.
Рай’тан кивнул:
— Понимание долга не уменьшает боль разлуки. Мы знаем, что не бросаем Ноктюрн, но это не помогает избавиться от этого тягостного чувства.
Т’келл не ответил. Да ему это и не требовалось. Стремление защищать домашний мир прочно укоренилось в каждом представителе любого народа Ноктюрна, и восхождение к Легионес Астартес ничего не изменило. Этот инстинкт определял их сущность. Но тем не менее Рай’тан осознавал, что Вулкан пытается их научить новому пониманию «защиты домашнего мира», но он не чувствовал в себе этого, как должен был.
— А теперь, когда ожидание закончилось, твое беспокойство уменьшилось? — спросил он Т’келла.
Они направились к амфитеатру, расположенному в центре казармы, откуда игниакс мог обратиться сразу ко всем легионерам на борту корабля. До сих пор он не делал этого, но, медитируя в реклюзиаме, сосредоточился именно на этой мысли.
— Я рад, что наша миссия началась, — после паузы произнес Т’келл. — И я благодарен за то, что понимаю, в чем наша цель.
Слово «цель» он произнес так, словно искал наиболее подходящий режим для двигателя: Т’келл имел привычку мыслить понятиями прямой механической эффективности. Он не терпел никакой неопределенности.
— У нас есть цель, — сказал Рай’тан. — Но?..
— Ты видишь меня насквозь?
— Почти.
— Наши далекие братья по Восемнадцатому… — нерешительно произнес Т’келл и замолчал.
— Ты задумался об уроке, который нам необходимо усвоить, — подсказал Рай’тан.
— Возможно, — согласился Т’келл. — Ты тоже об этом думал?
— Мы получим ответы на все свои вопросы.
Рай’тан решил, что свои сомнения он может высказать только примарху. И еще он решил, что сегодня не станет обращаться к воинам из амфитеатра. Его мучили те же самые вопросы, в ответах на которые он пока не был уверен.
— Как думаешь, мы вовремя доберемся до Антеума? — спросил Т’келл.
— Император не без причины выбрал именно этот момент, чтобы направить нас туда, — осторожно ответил Рай’тан.
— Но эта причина может не предусматривать их спасения.
Рай’тан поморщился.
— Они проглотили наживку! — закричал в вокс Нумеон. — Эти зеленокожие довольно сговорчивы.
— И предсказуемы в своей свирепости, — добавил Вон, шагая на юг от вулканического конуса. — Пора их за это вознаградить.
На лавовом плато кишели орды ксеносов. Орки непрерывным потоком спускались со штурмовой и кораблей по другую сторону от вулканической цепи ограничивающей плоскогорье. Теперь они двигались к базе легионеров, словно океанский прилив.