Стационарные орудийные позиции открыли огонь сбивая первые ряды орков. Тяжелая артиллерия Восемнадцатого была сосредоточена у подножия вулкана. Танки доставить к базе было возможно только по воздуху, но они сохраняли частичную мобильность тех участках, где почти не было лавовых потоков, пушки вели огонь на средней дальности, и Вон вывел легионеров навстречу тем тварям, кто прорвался через заградительный огонь.
Их было очень много.
Стройные ряды легионеров столкнулись с беспорядочными толпами орков и оттеснили их назад. Две армии сошлись над скалами — каменным океаном, застывшим в разгар шторма. Вон короткими направленными очередями стрелял из комбиболтера, разворачиваясь то направо, то налево, разнося злобно рычащих ксеносов на куски.
— Наступаем до линии нашего обстрела, — скомандовал он. — Потом отступаем, чтобы орки прошли сквозь яростный огонь.
После этого он по воксу вызвал техножрицу Ксерексению.
— Лорд-командующий, — откликнулась она.
— Мы получаем информацию с ауспиков на вулкане?
Ему требовалось заранее узнать об извержении, чтобы попытаться добавить его мощь в свою операцию.
— Все сенсоры активированы, лорд-командующий. Поток данных поступает исправно.
На выступ лавы запрыгнул здоровенный громила и бросился на Вона. В его руках был топор, хотя и не острый, но достаточно тяжелый, чтобы перерубить конечности обычного смертного, словно ветки. Зеленокожий ударил топором сбоку по голове Вона. В ушах зазвенело, но шлем отразил удар. Разъяренный орк оскалил челюсти, способные перекусить тело человека пополам, и впился в каску космодесантника, но раскрошил себе клыки. Вон поморщился и пронзил шею врага силовым мечом. Стряхнув мертвого монстра, он бросился на следующего противника.
— Разве это не та война, какую мы заслужили? — яростно крикнул он своим воинам и усмехнулся. — Это наше поле боя, и они здесь умрут!
Он посмотрел вперед, на не иссякающие волны прибывающих орков, на бесконечное множество врагов.
«Хорошая война, — подумал он. — И если это конец, то славный…»
Орки привезли с собой и артиллерию, но обстрел с их стороны был слишком рассредоточенным и потому неэффективным. Нерегулярные залпы разбрасывали снаряды по всему плато и представляли угрозу скорее для самих чужаков, чем для легионеров. Один из снарядов упал в нескольких метрах от Вона. Взрыв подбросил его в воздух, но он сумел приземлиться на ноги. Рядом упал легионер Орасус. Вон быстро помог ему подняться и пристрелил трех орков, уже спешивших сорвать с воина доспехи.
Отделение легионеров восстановило строй и снова двинулось вперед.
— Об этой битве сложат песни, — сказал Орасус.
— Так оно и будет, — согласился Вон.
Его респиратор вместе с запахом серы принес и вонь отработанного фуцелина.
«Но может ли песня жить без певца?»
Нет, однако сейчас вокруг них звучала музыка: глубокий ритмичный рокот оружия легионеров и бесконечные раскатистые взрывы. В хоре голосов зеленокожих появилась пронзительная боль и страдание — их убивали десятками, сотнями, а вскоре погибнут тысячи. И все это подчинялось особому ритму марширующих ног и убийств, стуку сабатонов по камням и треску плоти, разрываемой снарядами.
Война без возможности отступить. И в ней есть своя слава.
«Мы к этому стремились? На протяжении всей нашей истории мы искали именно такую войну?»
Вон снова вернулся мыслями к настоящему, к битве, которую он будет вести так долго, как только сможет. Легионер вызвал по воксу Резалт и запросил сведения об обстановке на орбите.
— Мы держимся, лорд-командующий, — доложила она. — Зеленокожие сейчас в основном заняты высадкой своих войск.
— Займи их флот, насколько это в твоих силах, — сказал Вон.
— Я не буду рисковать кораблем без веской причины, — заверила его Резалт, — но и мы принесем определенную пользу в этой войне.
«В этой последней войне», — услышал Вон в ее голосе.
«Мы все об этом знаем, — подумал он. — Каждый из нас. И в этом мы обретем наслаждение — наслаждение финалом».
Амфитеатр был высечен из цельной массивной плиты базальта. Казалось, что сам Ноктюрн в награду воинам создал эту однородную и гладкую композицию специально для собраний своих сыновей. На первый взгляд помещение создавало впечатление темной монолитной простоты и мощи, но при более близком рассмотрении в нем проявлялись настоящие шедевры мастерства: каждый ярус скамей был украшен резными изображениями чудовищ Ноктюрна, которые, несмотря на свою реальность, давно стали мифическими существами. Величавые драйгнирры и дактилиды извивались на поверхности камня как символы упорной жизни этого мира, такой же суровой, как и планета, бросающая вызов собственным обитателям. В такой жизни была своя красота, благородная, но не допускающая слабости.