Второго легионера Нарек ударил локтем в горло, погнув горжет и почти перебив трахею, и тем самым решил проблему с ближайшими врагами. Элиас и Саламандр при падении разлетелись. Они находились у края колодца, за которым, далеко внизу, был резервуар с грязью. Не обращая внимания на легионеров, уже начавших перегруппировываться после стремительной контратаки Несущих Слово, Нарек бросился прямо к Элиасу.
— Что ты делаешь? — крикнул темный апостол.
Противник имел огневое превосходство, а вдалеке на них уже целились из снайперской винтовки. Остальные бойцы истребительного отряда либо погибли, либо погибнут в ближайшее время, а все их подкрепление оказалось заперто в тоннеле без какого-либо землеройного оборудования.
— Спасаю нас, — рявкнул Нарек, схватил Элиаса и прыгнул за край колодца, в пенящийся водоворот далеко внизу.
Нумеон подбежал к краю колодца и едва не прыгнул вслед за ними.
Капитана остановил Леодракк, оттащив за наплечник.
— Мы и так многих потеряли, — сказал он, но тут же перегнулся через край и прицелился из болтера.
— Побереги патроны, — с горечью бросил ему Нумеон. — Они скрылись.
Подавив гнев, Леодракк подчинился и опустил болтер.
— Мы его почти сделали. Ублюдок.
— Он захочет отомстить. Мы его еще увидим.
— Ты видел его руку? — спросил Леодракк. — Его был ранен. Совсем недавно.
— Но не нами.
— И не одним их своих?
— Нет, — задумчиво ответил Нумеон. — Чем-то иным.
Несколько секунд понаблюдав за каскадами жижи, продолжавшей литься из водостока, и не обнаружив ни одного Несущего Слово, которого бы могло бы подхватить течение, они отошли от края.
К'госи был жив. В том месте, где Несущий Слово воткнул в него клинок, нагрудник заливала кровь, но в остальном он был цел. Давно израсходовав запасы прометия, он раздраженно сжимал и разжимал левую руку в латной перчатке. Правая лежала на груди Шен'ры.
— Мы не забудем о твоем самопожертвовании, брат, — тихо говорил он, опустившись на колени у тела технодесантника, которого перед этим перевернул на спину. От помоста остался только тот кусок, на котором покоился Шен'ра, остальные же стояли по колено в жиже.
Технодесантник был не единственным погибшим. Дака'рай тоже был мертв; он лежал на спине в грязи, а из его шеи торчал нож. Укра'бар был ранен из болтера в упор, и он больше не встанет. У всех остальных были незначительные повреждения, ни одно из которых не могло сравниться с душевной раной, нанесенной гибелью братьев.
Все присутствующие склонили головы, но Леодракк не удержался:
— Мы даже не можем их сжечь.
— Нет, не можем. — Нумеон подошел к распростертому телу одного из подбиральщиков и забрал плащ К'госи, чтобы ему вернуть. — Поэтому мы должны почтить их иным способом.
В его левой руке было фульгуритовое копье. Он вырвал его из ножен темного апостола во время боя.
При виде этого непримечательного предмета отчаяние сменилось надеждой, хотя никто из смотрящих на копье не мог объяснить почему. Оно потрескивало от скрытой мощи, светилось изнутри золотым, провозглашая величие Императора и его околобожественность. Строжайшие меры предпринимались для того, чтобы рассеять представления об Императоре как о боге, но его сила всегда говорила об обратном, несмотря на стремление искоренять суеверия и просвещать. В последние месяцы истинность новой парадигмы подверглась сомнению, ибо во вселенной обитали не только смертные, будь то люди или ксеносы, но и боги, и большинство из них были злокозненны. Несущие Слово верили в них, даже искали расположения их слуг. У них была вера, но объекты ее были ужасны.
Подняв копье, Нумеон осознал, что тоже верит: в Императора, и его замысел для галактики и человечества, и в то, что примарх был жив. Сила, заключенная в фульгурите, казалось, зажгла эту веру. В них всех.
Он осторожно провел пальцами по значку, висящему на поясе.
— Вулкан жив, — просто сказал он.
И каждый легионер, стоящий перед ним, отозвался. Сначала К'госи и Икрад.
— Вулкан жив.
Затем Г'оррн и Б'тарро.
— Вулкан жив.
И Хур'вак с Кронором.
— Вулкан жив.
Хор становился громче с каждым новым голосом, пока не остался только один.
Нумеон посмотрел в глаза своему Погребальному брату и увидел в них боль, терзавшую его с того момента, как он потерял Скатар'вара на Исстване. Если у кого и были причины сомневаться, так это у Леодракка. При воспоминании о том дне и их бегстве к посадочным кораблям в сердце кольнуло, но он сохранял нейтральное выражение и продолжал смотреть на Леодракка.
Леодракк перевел взгляд с Нумеона на копье, затем на значок и обратно, а потом кивнул.