— Это не все, — сказал Пергеллен, отвлекая Нумеона от мыслей. Нумеон настороженно сощурился.
— Еще одна хорошая новость?
— Там кто-то наблюдал.
— Они вас видели?
— Не за нами наблюдал. За своими товарищами, пока их расстреливали турели.
— Возможные союзники?
— Нет, сомневаюсь. Они вывели «Тарантулов» из строя. Мы с Шен'рой ушли вскоре после этого. Полагаю, они могли напасть на наш след и идти за нами со склада.
— То есть они, по всей вероятности, скоро будут здесь.
— Да.
На лицо Нумеона легла тень. Они долго искали безопасное место для операционной базы. И этот округ оказался практически безлюдным. Транспортные корабли остались далеко за обитаемой зоной. Они полагали, что на краю города их будет практически невозможно заметить, пока они сами не решат действовать. Их план во многом основывался на этом предположении.
— Об их клирике что-то слышно? — спросил он.
Пергеллен покачал головой:
— Нет.
Саламандр помрачнел еще больше.
— Мы уже видели это раньше, брат. Мы потерпели неудачу на Виралисе…
Едва он произнес название мира, в памяти всплыли картины заваленных трупами улиц, тел, оскверненных и изувеченных во имя темных сил. И не только это оставили после себя предатели. Немногие выжившие абсолютно изменились, перестали быть людьми. Они превратились в… нечто. В окутанных плотью монстров, которые забрались в смертные оболочки и выжрали их изнутри. Жители целой колонии Виралиса исчезли, а их место заняли неведомые существа, которые носили людей, как человек носит одежду.
— Мы пришли к ним слишком поздно, — угрюмо сказал Нумеон.
— Но для Траориса еще не поздно, — ответил Пергеллен. — Клирик умрет, но теперь, не имея элемента внезапности, мы должны будем его выманить. И на этот раз неудач не будет, Нумеон.
— Еще с Исствана… Еще с того момента, как Вулкан… — Нумеон замолк.
Пергеллен схватил его за плечо.
— Ты ведь веришь, что он еще жив, Нумеон, ты сам говорил. Не теряй эту веру.
— Я не потерял, пусть даже верю я один. Но как же отчаянно хочется увидеть какой-нибудь знак — любой знак, лишь бы он дал нам надежду, — и вновь он был вынужден напомнить себе, что пленнику нельзя было доверять. — Я никогда раньше не испытывал подобного… подобных… сомнений.
— Я лишился своего прародителя. Его обезглавленное тело лежит среди наших погибших братьев. Теперь надежду мне даешь ты. За тобой я следую и тебя я называю своим капитаном. Ты всем нам подарил цель и спас от обреченной жажды мести. Если тебе нужно во что-то верить, верь в это.
Нумеон улыбнулся — устало, но искренне.
— Я верю. И не перестану верить. Сколько раз я думал, что лучше бы погиб на Исстване Пять вместе с братьями, но все же оказался здесь, пытаясь отыскать смысл в этом безумии, пытаясь сделать хоть что-то, что будет иметь значение.
— Все, что мы делаем здесь и сейчас, имеет значение.
Нумеон кивнул, вновь обретая силы.
Железнорукий отпустил его плечо: поддержка ему больше не требовалась.
— Я так понимаю, оставаться здесь мы не собираемся, — сказал он.
Нумеон покачал головой:
— Здесь больше не безопасно. Мы уходим.
— Ты сообщишь «Огненному ковчегу»?
— Нет. Сообщение по атмосферному каналу могут перехватить. И тогда фанатики будут совершенно точно знать, куда за нами идти.
— Тогда я позову нашего квартирмейстера, чтобы тот распределил снаряжение.
— Спасибо, брат. Скажи Домаду, что я буду на автостоянке.
— Что делать со смертным?
— Он отправится с нами. Ему известна какая-то тайна.
Нумеон пожал плечами.
— Может, Хриаку стоило бы взломать его разум и вытащить ее?
— Если бы нам надо было его убить, то, пожалуй, стоило бы. Хриак сейчас за ним следит.
— А разве не надо? В смысле, убить его. Он обуза и будет нас задерживать.
Нумеон покачал головой.
— Вы, Железнорукие, — бесчувственная порода.
— Но я все-таки спас тебе жизнь, разве нет?
Настала очередь Саламандра смеяться, хотя Пергеллен не шутил.
— Спас, да. Я хочу еще раз с ним поговорить. Оно что-то знает. Кроме того, он нужен клирику. Мы можем на этом сыграть.
— Значит, он не пленник, — сказал Пергеллен, — а приманка. И ты еще меня бесчувственным называешь.
Нумеон серьезно ответил:
— Я прагматик, брат. И я отдам все, чтобы убить этого клирика-Несущего Слова.
— Даже наши жизни и жизнь этого человека?