— Научный совет всегда был неформальной академической дискуссионной площадкой между научным сообществом и руководством службы гражданской обороны, — уточняю я. — Самые хорошие и правильные рекомендации появляются, когда вместе сходятся ученые разных направлений и у них есть свобода обсуждать проблемы, выдвигать теории и определять общие итоги. Это и есть научный подход.
— Но не всегда есть время на обсуждение, — возражает он. — Например, сегодня утром: почему пришлось тратить время на разговор об изотопах, если надо было проводить эвакуацию в Гриндавике?
— Они могут быть важны, — нерешительно говорит Эйрик. — А петрологов злить нехорошо. Никто не хочет настроить их против себя.
Начальник полиции покачал головой:
— Нам нужно что-то более быстродействующее. Анна, ты назначена в новый Научный совет от университета, Юлиус от Метеоцентра, а мы с Миланом отсюда. Начнем там.
— На самом деле вы просто упраздняете Научный совет, — произносит Халльдоура. — У него же никакой власти не будет.
— Совет консультантов нужен для консультирования нового Научного совета, — говорит начальник полиции.
— Милан, а у вас на этот счет какое мнение? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами:
— Я просто слушаюсь приказов. Делаю то, о чем меня просят, пытаюсь приносить пользу. И сейчас у нас нет времени, чтобы это обсуждать.
Он прав. Я просматриваю снимки после полета, а Халльдоура проверяет показания погодного радара на аэродроме Кеблавика. Мы учитываем количество вулканических веществ, пытаемся оценить мощность извержения, на какой глубине оно происходит, в одном ли месте или в нескольких. Нам кажется наиболее вероятным, что извержение открылось в трещине на морском дне в двух километрах от бухты Кедлингарбаус и оно больше, чем нам изначально думалось. Метеоцентр передает данные о пепле в центр наблюдений в Лондоне; пока что вулканические выбросы затронули только аэропорты в Кеблавике и Рейкьявике, однако авиакомпании и авиационное начальство по обе стороны Атлантического океана уже затеяли свою извечную перебранку о том, насколько безопасны пассажирские авиаперевозки при таких обстоятельствах, и на одной чаше весов у них безопасность пассажиров, а на другой — убытки авиакомпаний.
Я пытаюсь сосредоточиться на дискуссии, но чувствую, что мои мысли блуждают далеко — думаю о моей семье, оставшейся дома под потемневшим небом, и о ясных внимательных глазах фотографа, как он смотрел прямо мне в душу, в мои нелогичные страхи. Мне становится не по себе при мысли, что я показала ему эту свою сторону, как будто он увидел меня голую.
Булгаков в духовке
Внезапно решаю по дороге домой заглянуть на улицу Эскихлид. Предварительно не звоню: все равно она не ответит. И вообще сомневаюсь, заметила ли она извержение: очевидно, это что-то слишком мирское и будничное, чтобы привлечь ее внимание.
Пеплопад становится слабее, дворники машины превращают пыль в серую грязь, царапающую лобовое стекло. Я пытаюсь не думать о лаке цвета шампанского, которым покрыт мой джип; муж точно не обрадуется, хотя моей вины здесь нет.
Паркуюсь у многоэтажного дома и поднимаюсь на верхний этаж, идя на запах курева, который становится тем сильнее, чем выше я взбираюсь. Бедные соседи! Я стучусь в двери, сначала тихонько, потом сильнее, вынимаю из сумки свой ключ и открываю, просовывая голову в жаркую квартиру:
— Ты дома?
Она сидит у видавшего виды компьютера в своем маленьком кабинете и оборачивается на мой голос, таращась на меня из-под очков, но, кажется, не удивлена, да и не особенно рада видеть меня.
— Анна? Ты что здесь делаешь? Разве ты не должна заниматься этим извержением?
— Да, я как раз этим и занималась с самой ночи, сейчас еду домой — прилечь. Вот, решила заглянуть к тебе, проверить, вдруг тебе чего-нибудь не хватает?
— Мне? Чего это мне должно не хватать?
— Еды? Общения? Чего-нибудь почитать?
Последнее — это попытка пошутить: стены квартиры буквально заставлены книжными полками от пола до потолка, стопки книг громоздятся на столах, на пианино, на подоконниках, — подозреваю, что в духовке она тоже держит книги.
14
В оригинале романа это четверостишие дано в переводе на исландский язык, принадлежащем автору и Ауслёйг Агнарсдоттир, но подписанном именем Гудрун Ольги Йафетсдоттир — матери героини.