Уловка с «выдвиженцами» проходит не всегда, а если проходит, то лишь в условиях обычного поля. Для работы на извержениях начальников экспедиций подбирают директор института и его заместители. Начальнику этого ранга в одинаковой мере нужны научная компетенция и твердость руки организатора.
Геннадий Авдейко — из тех немногих, чья научная стезя легла в одну линию с административной.
Все еще недовольный, он осматривал хозяйство лагеря.
Между камнями вполуповал торчали геодезические зонты. Геодезисты носят их на случай дождя, чтобы прикрывать теодолиты. Вулканологам они служили защитой от пеплопада. Теперь, когда воздух Алаида очистился от пепла, ненужные зонты, пыльные и обвислые, напоминали собой усыхающие грибы поганки. Рядом валялись помутневшие от пыли полуметровые газовые пипетки, широкие клеенчатые штаны с лямками, какие выдаются рыбакам для работы на палубе, топоры без черенков и рассохшиеся черенки без топоров, обрывки троса, двуручная пила со свежей, еще не успевшей загустеть ржавчиной.
Потрогав каждую вещь руками, будто желая определить дальнейшую ее пригодность, Геннадий подозвал Костю.
— Это как называется?
Костя внимательно осмотрел предметы, через которые перешагивал так часто, что перестал их замечать.
— Ежели в совокупности, то, стало быть, это — инвентарь.
— А в каком он состоянии? Ты можешь объяснить, почему в лагере беспорядок?
— Так ведь дело такое, Порфирич: прежде всего — работа.
— Представляю, много вы наработали.
— Это еще надо проверить.
— Проверю, — с угрозой и радостным предчувствием своей правоты пообещал Геннадий.
— А кроме того, — игнорируя угрозу начальника, продолжал Костя, — приглядись, какой лагерь поставили. Оцени хотя бы архитектурную дерзость. Осмысление рельефа и прочее.
Геннадий вдруг улыбнулся.
— А знаешь, Костя, кажется, я по тебе соскучился.
Место для лагеря Геннадий выбрал в тот первый поход с морскими пограничниками, когда пришлось довольствоваться осмотром зоны прорыва с палубы корабля. Что от него требовалось? Безопасность, наличие пресной воды и хотя бы минимальные удобства для высадки людей и доставки снаряжения на берег. Черные, ничем не защищенные окрестности прорыва не годились по всем статьям. Опасно. Речушки, если они здесь были до извержения, скорей всего, засыпаны пеплом и шлакам. Берег пенится накатами — для «десантных» операций неподходящ. На территории прорыва в лучшем случае можно было поставить палатку для вынужденных ночевок и хранения подсобного имущества.
Залив Отваги, если идти вдоль берега, находится двумя километрами южнее. Странное дело: он весь открыт морю, лишь с боков его заслоняют два мыса, а будто другой мир — этот залив. Волны с белыми трезубцами, пробежав, может быть, тысячу миль, у самой черты залива вдруг пропадали, оставляя на заколдованном рубеже каемку ряби.
Берег залива, начиная от ближнего к месту извержения мыса Бакланьего, представлял собой сплошной обрыв высотой до семидесяти метров. Узенькая полоска прибоя у ног обрыва была загромождена крупными валунами. Лагерю валуны — не помеха, но где гарантия, что однажды волны не сломят сопротивления залива? В случае шторма (это потом подтвердилось) полоска с валунами станет глухой ловушкой.
Идеальная площадка нашлась в южном уголке залива рядом с мысом Кудрявцева. Здесь оказалась крошечная бухточка, вдавленная в берег между мысом и древним шлаковым конусом. По прикидке вулканологов конусу было от трех до пяти сотен лет. Сейчас от него осталось лишь полконуса. Сторона, обращенная к заливу, была не то со временем размыта гигантскими штормами, не то отколота и обрушена в воду сильным землетрясением. Половина, прижатая к обрыву, осела, и пласты в камень спрессованного пепла нависли над берегом волнистыми козырьками.
Ровная, покрытая крупным галечником прибойная полоса бухточки, сравнительно пологий подъем на плато, водопад в двадцати метрах от бывшего конуса — все устраивало начальника экспедиции и его спутников, вынужденных искать место для лагеря, не сходя на землю.
Предлагая читателю столько топографических подробностей, я хочу, насколько это мне под силу, сориентировать его на местности, где будут протекать многие события, а заодно показать, что лагерь для вулканолога — не последнее дело. Через три года после пробуждения Алаида (к тому времени заканчивалась работа над рукописью этой книги) начнется извержение камчатского вулкана Плоский Толбачик. Там вулканологам придется переносить лагерь семь или восемь раз, делая это под градом раскаленного шлака. Работа трудная, лишняя, и не поддается никакому определению связанный с нею риск.