Поначалу очень боялась оставаться с ним наедине, в одной квартире. Однако, кроме сальных взглядов, подозрительных подарков, продолжения не последовало. И я решила остаться, в душе тихо надеясь, что хотя бы до восемнадцати продержусь, а потом, надо пытаться уйти.
До восемнадцати, как видите, и продержалась. Ровно. Утром этого дня нашла угол — куда уйти, сняла спальное место на заработанные за лето и осень деньги. Вернулась домой, чтобы собрать вещи. Дорогие сердцу фотографии мамы и бабушки, бабушкину же шкатулку и своего белого совенка, который с пяти лет оберегал мой сон.
Я вошла в квартиру, надеясь, что отчим на работе — так и должно быть. Обычно, так было. Хотела убраться до его возвращения и даже записку не оставить — не нравился он мне, хоть, вроде бы, до сегодняшнего дня вел себя относительно пристойно. Все равно, была убеждена на все сто, что делю крышу с убийцей матери.
— Улечка, детка, а я тебя жду! — Антон вышел в прихожую с большим букетом роз. В пиджаке и своих потертых джинсах, однако, при этом, со свежей стрижкой и с гладко выбритым лицом. Необыкновенная чистоплотность для него!
Вслед за его приветствием, меня обдало запахом крепкого алкоголя.
— Спасибо, — сдержав порыв поморщиться, нехотя приняла цветы. Похоже, отъезд откладывается часа на пол. Придется отпраздновать, не отстанет же. Да и не дай бог ему узнать, что я собралась переезжать — руками он тоже умеет размахивать. Это его умение не раз оставляло тяжелые следы на маме.
— Давай, проходи, я и на стол накрыл! Смотри, твой любимый торт! — он подтолкнул меня в комнату. И мне это совсем не понравилось. Рука его как бы метила на мою талию, только вот, типо промахнулась и легла ниже. И тут же его потная ладонь сжала мою ягодицу. Похоже, вечер он запланировал веселый.
Меня передернуло.
— Садись, садись, детка, все готово, — его отвратительный голос противно резал слух. Я опустилась на стул, потому что ноги от страха стали ватными. Я вдруг осознала, что он реально замышляет, и что мне не особо куда деться, да и не одолеть его. Скорее всего.
— Антон, я спешу, у меня сегодня встреча с друзьями, — попыталась отделаться от отчима, но не тут-то было.
— То есть, я для тебя теперь никто? — остановился Антон. За секунду до этого он огромным ножом разрезал торт и сейчас, зло буравя взглядом, уставился на меня. Я прямо кожей ощутила опасность ситуации. В эту секунду ему вообще ничто не мешало воткнуть в меня страшную железку. — Я по-о-омню, как ты бегала к ментам, и кричала им, что я убил твою мать, — он шагнул ко мне ближе и, вдруг, резким движением, прямо у моего носа воткнул нож в столешницу. Тут же наклонился, и, брызгая слюной, перешел на истерику:
— Ты! Хочешь смыться к дружку, ножки перед ним раздвинуть?! Сучка, мелкая! — выкрикнув это, он толкнул стол и тот с грохотом упал на пол. А ведь мгновение назад еще все было хорошо. Меня от страха совсем пригвоздило к стулу, на котором я сидела. — Хочешь узнать, что такое настоящий мужик, да?! Сейчас я тебе покажу!!!
Он дернул меня за руку, заставляя подняться. Я вырывалась, хотела дотянуться до бабушкиной вазы возле телевизора, она была достаточно увесистой, чтобы проломить негодяю череп! Но, не успела. Резник держал меня железной хваткой одной рукой, а второй уже расстегивал свои штаны.
Дальше все произошло так же стремительно, как и сам полет. Мне удалось оттолкнуть насильника. Не удержавшись на пьяных ногах, он упал на пол, где тут же нашел нож и, разъярённый, бросился ко мне с нечеловеческим воплем «убью».
Не могу сказать, почему поступила именно так. Большое окно позади меня было раскрыто. Наверное, я всего лишь хотела его остановить. Но сама не заметила, как шагнула с подоконника в бездну…
В полете я не вспомнила ничего, только свою белую сову и бабушкину фотографию. Почему-то не мамину, а именно бабушкину. Полет длился доли секунд — а потом темнота.
Чувство сменялось за чувством. Тишина и темнота. А потом, холод. Такое, знаете, как будто сквозит по ногам. Однако, у меня нет ног, я нечто бесформенное, бестельное. А потом, жара. И пот. Я почувствовала капельки пота у себя на лбу. Маленькие, штук шесть. Одна в центре, две справа и три на левом виске. Они стекали до жути медленно, как будто нарочно не хотели никуда спешить.
А потом я открыла глаза!
— Юст, ты мне скажи, они теперь прямо у меня в кабинете будут появляться?!