И в то же время вот он — в сапоге. «Не может быть».
Так или иначе, но он был вооружен.
— Все. Теперь ни звука, — шепотом сказал Мартин, и фигуры охотников растворились среди темных стволов.
Вокруг Гвирнуса воцарилась тишина.
Только тихонько шелестела вокруг листва да изредка потрескивали раскачиваемые ветром старые сосны. Высоко над головой нелюдима едва проглядывало сквозь листву быстро темнеющее, уже усыпанное белыми крапинками звезд небо. Лицо Гвирнуса облепила мошкара, но он не торопился выбираться из укрытия, ибо охотники («Тоже не лыком шиты») могли запросто затаиться поблизости в надежде, что нелюдим выдаст себя неосторожным движением. «Догадался же этот с хвостиком, что я дурю их. А чего тут догадываться? — усмехнулся Гвирнус. — Это рыболовы с пустой башкой. А в лесу без головы долго не проживешь».
Он ждал не напрасно.
Шагах в двадцати от него хрустнула ветка и голос Плешивого раздраженно произнес.
— He-а. Ушел. Без толку ждать. — И Гвирнус услышал удаляющиеся шаги.
«Теперь можно», — подумал он, размышляя, где же разыскивать Ай-ю. Странное дело, вдруг поймал себя на мысли, что не очень-то беспокоится за нее. Ай-я знала лес не хуже Гвирнуса, к тому же ночью и в сумерках видела едва ли не лучше, чем днем. А уж ходила по лесу, будто дикая кошка, будто и не сапожки на ней, а мягкие подушечки лап. «Нет, Ай-я себя в обиду не даст», — решил Гвирнус, сам поражаясь происшедшей в нем перемене: там, в Поселке, когда Ай-я была в безопасности (хотя какая уж там безопасность!), он места себе не находил, а в лесу — в лесу он был спокоен.
За себя.
За Ай-ю.
Даже за того, кто уже не желал томиться в ее животе.
«Значит, тут-то нам всем и место», — не без грусти подумал Гвирнус. Впрочем, ничего другого и не оставалось, — дорога в Поселок была им заказана. И похоже, навсегда.
«Пора».
Гвирнус поднялся со своего жесткого ложа. Стряхнул налипшие на рубаху и штаны комочки земли и вдруг услышал быстро приближающиеся, осторожные шаги. Кто-то шел вслед за охотниками.
Кто?
Еще?
Пришлось снова укрыться в кустах.
Ждал он недолго.
Вскоре в темно-синем мареве сумерек показалась чья-то большая фигура в белой рубахе. «Рух? Да нет же, пойдет рыболов в лес, как же!» Лица своего нового преследователя Гвирнус, как ни вглядывался в темноту, увидеть не мог. Нелюдим даже наполовину высунулся из укрытия — без толку.
«Кто же это?» Гвирнус был уверен, что этого человека там, возле хижины, он видеть не мог. Но самое странное — в руках незнакомец держал нечто, напомнившее нелюдиму данный ему Гергаморой кувшинчик со снадобьем для Ай-и.
— Так-так-так, — быстро сказал незнакомец плаксивым голосом, внимательно глядя себе под ноги.
«Так-так-так, — мысленно передразнил его нелюдим, — кто же ты, а?»
Незнакомец шмыгнул носом, вытер его рукавом рубахи.
— Так-так-так, — снова повторил он.
Его голос показался нелюдиму знакомым.
Даже очень.
Человек с кувшинчиком остановился.
— Темно, однако, — негромко пробормотал он и жалобно добавил: — Я. Почему я? Чуть что, так сразу я. А может быть, я и не хочу вовсе. Ищи теперь свищи. В этакой-то темноте.
«Вот тебе и раз! — удивленно подумал нелюдим, — этому-то чего здесь надо?»
Гвирнус почесал облепленную мошкарой и комарами шею, осторожно повернулся, так, чтобы висевшая перед самым носом ветка не мешала обзору. Сдул упавшую на глаза прядь волос.
«Повелитель? В лесу? Любопытно».
Хромоножка Бо (а это был именно он) громко чихнул, спугнув целую стайку дремлющих на ветках маленьких серых птичек.
— Так-так-так, — в третий раз повторил он. — Куда ж теперь, а? — гнусаво спросил он сам себя и тут же ответил: — А туда. И все я. Мало ли повелителей на свете. Небось в каждой хижине. И не один. Только они все умные. Стоят себе, помалкивают. На глаза никому не лезут. Вот и живут спокойно. Не трогают их. А меня чуть что — так сразу вешать. Или вот еще не было печали, тащись на ночь глядя. А все почему? Потому что уродился такой. И сны снятся. А я, может, и не хочу вовсе. Ну, повелителем. Я как все хочу. Мало ли кому что от меня надо. Вот не пойду никуда. Сяду и буду здесь на пеньке. Ну, сидеть. Надо — сам меня найдет. Да, — капризно сказал Хромоножка, и впрямь устраиваясь на поваленном стволе. Он поднес к носу знакомый Гвирнусу кувшинчик. — Не пахнет, — пробормотал Хромоножка. — А! Тут еще и пробка! Гм! Я только погляжу и все. — Он вытащил зубами пробку, нюхнул: