Мы сидели на практическом занятии по травологии. Нас разделили на подгруппы по три человека, и Нинон Зелини вышла, получив уведомление от ректора. Ко мне и Риране присоединили Шаллу. Тихая, с переменными успехами в учёбе девушка. Пару раз мы теряли из-за неё прилично баллов, но мы старались и её поддержать.
Работать с противоядием нужно было осторожно из-за того, что все ингредиенты требовалось тщательно взвешивать и добавлять ровно столько, сколько написано в рецепте. Лишняя щепотка могла испортить зелье и снизить его эффективность. За неправильно приготовленное противоядие снижали баллы всем членам подгруппы.
Рирана давно усвоила, что мне нельзя мешать, когда я варила снадобья, поэтому сестрёнка молча исполняла мои указания. Но не Шалла. Она все время норовила сделать всё по-своему. Девушка спешила и в итоге сыпанула чамбора больше, чем требовалось.
– Это ты виновата,– обвинила меня Шалла, когда зелье потемнело, и, надувшись, отошла в сторону.
Странно, но на её слова я совсем не обиделась. Даже не заметила их. Всю свою жизнь меня только и делали что обижали, а я молчала, забившись в дальний угол.
Оглянулась на одногруппников. Кто-то из них заметил нашу размолвку, кто-то продолжал сосредоточенно варить зелье, и ничто не могло их оторвать от практического задания. Все работали. Работали на благо группы, чтобы ее рейтинг не упал.
Взгляд вернулся к котелку с испорченным снадобьем. Нет! Не позволю заработать низший балл! Я сделаю всё, чтобы наша группа смогла выиграть поездку в Великоград.
Как только решение было принято, я тут же бросилась к шкафу, где располагались ингредиенты для практических занятий. Открыла дверцу, и на меня хлынула дикая смесь различных ароматов. Я прикрыла глаза, погружаясь в какофонию запахов.
Нужны были такие компоненты, которые исправят ошибку Шаллы. Просто увеличить дозу остальных составляющих не получится, потому что каждый ингредиент кладется в определённое время и в строгой последовательности, чтобы сохранить свойства трав.
Ещё на лекции я хорошо запомнила запах правильно приготовленного противоядия на всех этапах его создания. Теперь оставалось это воспроизвести. Ориентироваться пришлось на собственный нюх, не обращая внимания на названия, которые были написаны на этикетках.
Я сыпала компоненты на глаз, изредка задерживаясь рядом с котелком, чтобы размешать полученную смесь. И настолько увлеклась этим делом, что когда оставалось доложить пару последних ингредиентов, голос Семьдесят Четвёртой напугал меня:
– Где Серова?
Я оторвалась от котелка и посмотрела на вурду. Взирала на меня она с ярко выраженным возмущением. Крылья носа трепетали. Губы Хейдагарда сжала. Её взгляд сделался пронзительным, словно пронизывал насквозь. Под ним мне стало неуютно, страшно. Вернулось то время, когда я была изгоем в деревне. Ссутулилась. Униженно пригнулась к земле, уменьшая свой рост.
– Пошли со мной, – приказала она, схватив меня за руку, и потащила за собой.
Мы неслись сломя голову по коридорам академии, вихрем ворвались в её кабинет. Семьдесят Четвёртая швырнула меня в кресло и уселась на своё место за столом. Повисла тишина. Я скрючилась в кресле, боясь слово произнести. Вроде бы нигде не нарушила правил. Зачем я ей?
1-6
– Итак, Серова, – поставив локти на стол, посмотрела на меня Хейдагарда, – почему вы не рассказали мне о своей проблеме?
Ответить я не успела, да и не знала, что ответить, как дверь в кабинет Семьдесят Четвёртой с хлопком раскрылся. На пороге стояла запыхавшаяся профессор Зелини. Тяжелой поступью она вошла в комнату.
– Хейдагарда, – процедила преподавательница по травологии, приближаясь к владелице комнаты.
– Воспитанные люди сначала стучать в дверь и дожидаются позволения войти, – перебила её Семьдесят Четвёртая. – Так что подожди в коридоре, пока я разговариваю со своей студенткой, чью группу я курирую, – с угрожающей улыбкой произнесла она. Из её спины мгновенно вылетели четыре щупальца. Один из них выдворил из кабинета Нинон Зелини, замершую от неожиданности, второй – захлопнул дверь, третий и четвёртый – придвинули шкаф, чтобы заблокировать вход.
Повисла тишина, но ненадолго. В дверь забарабанили с обратной стороны. Профессор Зелини требовала, чтобы её впустили, кричала, что со студентами так нельзя обращаться, равно как и с преподавателями. Но Хейдагара не реагировала на слова преподавательницы, а в некоторых местах пламенной речи Зелини даже закатывала глаза, например, когда Зелини заявила о наглости некоторых кровников. Через пять минут профессор успокоилась. Семьдесят Четвёртая вновь обратила свой взор на меня.