Получается, что "состояние" не является общим, надвременным — но вместе с тем о нем нельзя сказать, во всяком случае сказать с полным основанием, что оно случайно и зависит от привходящего и внешнего. Оно не является, как выразился бы западный философ, "присущим": оно "привходит в" (йатра' 'ала) природу обустроенности, говорит Ибн Халдун, — и в то же время состояние закономерно (именно эту закономерность как критерий истинности и разыскивает арабский мыслитель) — но вместе с тем оно единично, не принадлежит сфере общего.
Открыв эту — как будто парадоксальную с точки зрения наших самых общих представлений о правильном категориальном "поведении" — природу понятия "состояние", мы можем обратиться и к другим свидетельствам. Так, Ибн Манзур разъясняет хал через два термина: кайфиййа "качество" и хай'а "структура, выстроенность", ставя их "через запятую", как синонимы: качественная определенность и структурная выстроенность вещи, принадлежащие, казалось бы, разным полюсам (качества изменчивы, структура постоянна), оказываются однопорядковыми. Хал имеет тот же корень, что тахаввул "превращение": превращение как переход из одного состояния в другое подчеркивает неустойчивость последнего.
Мы видим, что парадоксальность понятия хал связана с тем, что оно не попадает в сетку координат, выстроенных пересечением осей "общее — единичное", "закономерное — случайное". И дело не в каком-то небольшом "смещении", когда всё можно было бы поправить незначительной корректировкой. Хал не попадает в эту сетку в принципе, принадлежа как будто — другому измерению; для него требуется другая, выстроенная заново и на иных основаниях (а не просто модифицированная) система координат.
К этому мы сейчас и приступим: попробуем выстроить систему базовых категорий Ибн Халдуна, обращая внимание на логику выстраивания связей между ними. Мы тем самым переходим к ответу на третий из заданных вопросов: как образуется, как "делается" историческая действительность, представленная "состояниями обустроенности" мира?
Подсказкой в наших разысканиях послужит следующая формула Ибн Халдуна: "Общежитие (иджтима') и спаянность ('асабиййа) — как смесь для существа, составленного [из элементов]" (Гл. II, отд. 11). Здесь употреблены два термина, иджтима' и 'асабиййа. Я считаю их ключевыми для понимания категории 'умран. Рассмотрим их сперва как таковые, а затем поставим вопрос о логике их связи с "обустроенностью" С умран) мира.
Я перевожу иджтима' как "общежитие" исходя из прямого звучания слов, образовавших этот компаунд: "общее житье", "общая жизнь". Такой перевод близок к прямому значению арабского иджтима' — "собрание". Это вполне согласуется и с терминологическим наполнением иджтима' в построениях Ибн Халдуна, который считает, что "человеческое общежитие" (иджтима' инсанийй) является "необходимостью" (дарура) в силу двух обстоятельств: в одиночку человек не способен, во-первых, прокормиться, а во-вторых, защитить себя от диких животных. И то и другое возможно только в сотрудничестве, сообща: такая общность и дает возможность сохранить человеческую жизнь.
Итак, невозможность в одиночку сохранить жизнь в обоих аспектах составляет "необходимость" общежития. Отметим (это пригодится нам в дальнейшем), что речь идет о чисто логической, но не онтологической необходимости (последняя выражалась бы термином вуджуб, а не дарура). Иначе говоря, верно, что без общежития не сохранится человеческая жизнь; однако самой этой невозможности сохранить жизнь в одиночку недостаточно для того, чтобы общежитие образовалось.
Итак, невозможность одиночного существования человека, о которой говорит Ибн Халдун, — необходимое, но не достаточное условие образования человеческого общежития. Это обстоятельство, как нам предстоит убедиться, носит фундаментальный характер, и именно его столь часто недооценивают, рассматривая общую логику построений Ибн Халдуна.
Перейдем к разбору второго термина — 'асабиййа. Переводчики и исследователи Ибн Халдуна передают этот термин по разному: "кровно-родственный дух", "племенной дух", "групповое чувство", "социальная солидарность" и т.п., а некоторые оставляют и вовсе без перевода, отчаявшись найти подходящий эквивалент. Мне представляется, что в данном случае, как и во многих других, следует поступить иначе: дав "обычный", "языковый" перевод термина (т.е. отнесясь к нему как к обычному слову языка и не пытаясь найти в нашем терминологическом словаре подходящий эквивалент), наполнить его далее тем содержанием, которое в него вкладывает сам автор.