Я перевожу 'асабиййа словом "спаянность". Что касается его терминологического наполнения, то оно таково.
Естественным основанием спаянности служит родство: в природе человека, говорит Ибн Халдун, переживать неудачи близких или угрозу их жизни как свои собственные. Поэтому спаянность естественным же образом убывает с убыванием родственной близости. Таким образом, спаянность не имеет никаких иных причин, помимо человеческой природы: как и общежитие, спаянность естественна для людей.
Раскрывая содержание спаянности, Ибн Халдун основывается на классическом, средневековом понимании этого термина. Оно служит ему, однако, лишь отправной точкой: он, во-первых, существенно расширяет содержание этого понятия и, во-вторых, столь же существенно меняет его оценку.
Спаянность разъясняется в классических арабских словарях как своеобразное "чувство локтя" в отношении 'исаба (слово имеет тот же корень '-с-6), т.е. группы родственников по мужской линии, которыми человек постоянно окружен и которые всегда вступаются друг за друга и образуют как будто единый "кулак". 'Асабиййа поэтому является чувством гнева, которое мгновенно и без рассуждений вспыхивает в человеке, если его 'исаба (группе, к которой он принадлежит) угрожает какая-либо опасность, и заставляет его биться за чужую жизнь (за свою 'исаба он йата'ассаб — еще одно слово с тем же корнем,— т.е. вступается, "встает горой", не задумываясь) и чужие интересы как за свои собственные без раздумий вплоть до возможной гибели.
Исходя из этого легко понять, почему классический ислам однозначно и резко осуждает спаянность-асабиййа. Основной акцент исламской правовой и этической мысли — на "намерении" (ниййа), которое должно сопровождать любое действие. Намерение не может не быть, во-первых, продумано и сформировано самим человеком, а во-вторых, рационально обосновано: цели и интересы, на удовлетворение которых направлено действие, должны иметь благой характер и всегда идти на пользу человеку. Асабиййа действует в прямо противоположном направлении, лишая возможности рассуждать о цели действия и заставляя жертвовать жизнью (т.е. самым ценным) во имя не продуманных самостоятельно и, возможно, бессмысленных или вредных целей. В текстах классической эпохи 'асабиййа отождествляется либо связывается с периодом джахилиййа "[доисламского] невежества" (ислам же ассоциируется, как выразился Ф. Розенталь, с "торжеством знания"), с зулм "притеснением" (ислам — с 'адала "справедливостью"), с иттиба' ал-хава "следованием страстям" (ислам — с продуманностью любого действия и пользой от него, тогда как страсти навлекают, как правило, бедствия), с батил "пустым", "ложным" (ислам — с ал-хакк "истиной"). Как видим, оппозиция выражена как нельзя более ясно, и это правило резко отрицательного отношения к 'асабиййа в классический период не имеет, по-видимому, существенных исключений. 'Асабиййа ассоциировалась с прошлым, с тем, что преодолено исламом и не должно вернуться, а потому даже сам термин крайне редок в текстах классического периода: спаянность обсуждается скорее как воспоминание, а не как реальность.
На этом фоне рассуждения Ибн Халдуна об 'асабиййа, их тональность, даже сама частотность употребления этого термина в ал-Мукаддиме, выглядят совершенно революционно. Ведь если спаянность естественна для человека, бессмысленным оказывается весь проект классического ислама по ее преодолению, и позиция Ибн Халдуна по импликации не может не означать вызов классическому мировоззрению. Это, как мне представляется, — еще одно свидетельство постклассического характера ибн-халду* новской мысли.
Вернемся немного назад и вспомним, что для человека естественны потребность в пище и способность эту потребность удовлетворить — но не в одиночку (Гл. I, введ. 1). Из этой естественной (т.е. исходной, предзаданной, природной, не определенной никакими обстоятельствами) диспозиции вытекает необходимость (дарура) человеческого общежития. Я говорил, что эта необходимость носит логический характер: она составляет необходимое, но не достаточное условие. Зададим теперь вопрос: что превращает его в необходимое и достаточное; что делает логическую необходимость — онтологической?
"Спаянность необходима («даруриййа)", говорит Ибн Халдун (Гл. III, отд. 28); спаянность, таким образом, обладает точно таким же статусом логической необходимости, как и общежитие. Если общежитие и спаянность, согласно Ибн Халдуну, подобны смеси первоэлементов для существа, из такого смешения возникающего, значит, "встреча", "соединение" двух элементов, каждый из которых по отдельности обладает только логической необходимостью, превращает эту логическую необходимость в онтологическую, делает достаточные условия еще и необходимыми. Так рождается 'умран "обустроенность".