Марина спала сладким сном. Я в лунном свете, пробивавшемся сквозь легкие шторы, видел ее блаженную улыбку. Наверное, что-то хорошее снилось девочке, сказочное... Нет, Сервелат Николаевич, не прав ты! Поставил цель в жизни - будь добр, достигни ее, а то сам себя уважать перестанешь... Тут и меня сон одолел. И снилось мне, что стал я человеком, и идем мы с Колей, Таней и Маринкой босиком по густой траве, которая растет на берегу замечательной чистой речки, в которой весело плещутся мечехвосты и сомики... Идем мы, смеясь весело, к домику деревенскому, а нас уже встречают там родители Колины... Приятной внешности старики с добрыми и ласковыми глазами...
Сказочная страна Псковщина, туды её в коптильню...
Глава четвертая, рассказывающая о событиях, которые привели к заточению завлаба Тычкова в психбольницу, но радости этот факт никому не доставил
Тридцать три года я, Леша, на Земле живу (хоть и выгляжу много старше) и мучаюсь с периодичностью в неделю одним и тем же вопросом - почему выходные пролетают так быстро? Можно сказать, начаться не успеют, а уже кончились. Ты тоже не знаешь? Да, действительно, загадка...
Уже шли мы с Николаем утром в понедельник институт, а мысленно я еще в Маринкиной комнате на столике лежал перед аквариумом. Коля молчал, наверное, тоже грустно ему было. Думал я, Леша, почему он к Татьяне не переедет? Ведь любят они друг друга, любят! Невооруженным глазом видно. И Маринка Николая боготворит, так и лезет к нему, пристает со всякими глупостями милыми... Что поделать, отца-то нет. Так почему же, почему не могут жить они вместе?
Увлекся я размышлениями и не заметил, что думаю вслух. А Николай меня услышал. Отвечать начал:
- Понимаешь, - говорит, - не все так просто, как на первый взгляд кажется. Я кто, по-твоему?
- Ты? - удивился я. - Человек, кто ж еще?
- Эх, человек... Человек-то человек, да маленький совсем. Научный сотрудник, сошка мелкая, никто, можно сказать... А Таня - дочка академика. И не просто какого-нибудь, а самого директора нашего института. Мне, Сервелат, тут ничего не светит. И Татьяна это понимает... Пыталась она с отцом поговорить, тот даже слышать ничего не хочет... Такие вот, брат, дела. Не дай Бог узнает, пень старый, придется мне в дворники идти... Вышибет с работы таким пинком, что месяц на льду сидеть придется, полушария спинного мозга охлаждать... Ладно, не будем о грустном, тем более, что пришли уже... Здоров, Саня. Макарыча еще нет?
- Привет. Звонил только что, сказал, что на часок задержится. Колбасу найти не могу, вроде в шкафу оставляли...
- Нет, Саш, я ее с собой брал. От греха подальше. Вы пьяные были, могли и...
- Могли. Хорошо, что унес, а то Тычков все с ног на голову здесь в пятницу перевернул. Спирт-то от биологов я принес, а закуски нет... Ну, он и... Сам понимаешь. Ты, Колюня, ему только не говори, что домой унес. Положи тихонечко свой сервелат в шкафчик. С пьяного чего взять? Скажем, что не заметил.
- Ты прав, - отвечает Николай, а потом ко мне обращается. - Поваляешься часок?
- А что не поваляться? - говорю спокойненько. - Поваляюсь.
Про обмороки, Леша, повторяться не буду. Не интересно уже, да и зачем повторять то, что уже было ранее. Скажу только, что Сашу мой Николай быстро в чувство привел посредством удивительной жидкости - нашатырный спирт называется. А потом и объяснил все по порядку. Парень неглупым оказался, враз дотумкал что к чему, поэтому лишних вопросов задавать не стал.
А тут и оно явилось. Воплощенное зло. В лице заведующего лабораторией прикладной геномеханики товарища Тычкова Льва Макаровича. Сначала в проем приоткрывшейся двери показалась белая борода, за которой последовал красный нос, напоминающий перезрелую грушу неизвестного сорта, а уж потом ввалилось нечто кривоногое и пузатое.
- Привет, бездельники! Сегодня нам предстоит выполнить сверхважное поручение начальства.
- Какое сверхважное? - в один голос переспросили ребята.
- Самое, я бы сказал, сверхважное. Надо кресла из актового зала вынести и столы туда занести. Готовимся к юбилею Ленина, - Тычков выглядел довольным.
- Так, Макарыч, мы ж на восьмое марта... Сейчас биологов очередь.
- Знаю. Знаю, что биологов. Они нам спирт пятничный обещали простить. Так что, руки в ноги и рысцой на второй этаж.
- Не правильно это, - попытался возразить Коля, - у нас работы выше крыши.
- Без разговоров, сказал. Пока я здесь решения принимаю. Кстати, Чудов, ты в пятницу колбасу стащил? - нехорошо посмотрел Тычков в сторону Николая. Не понравился мне его взгляд.
- Нет, Лев Макарыч, я ее здесь, в шкафу, оставил. А что, пропала? - ну, артист, подумал я.
И тут я решил справиться с проблемой, которую представлял из себя завлаб. С той проблемой, которую Саше с Николаем не решить без моей помощи. К тому же, технология обкатана, надо только, чтобы встал он куда-нибудь, чтоб при падении головой посильнее треснулся. Были, конечно, сомнения - а ну как нервы у Тычкова крепкие, вдруг выдержат мою психологистическую атаку? С другой стороны, чего я теряю? Ровным счетом, ничего. Попробовать, в любом случае, стоит. Только бы ребята раньше времени лишнего ничего не ляпнули.
Тычков, тем временем, подходил к шкафу, чтобы удостовериться в правдивости Колиных слов. Я лежал, дрожа от внутреннего напряжения, собирался с силами... Ага, дверцу открывает... лапу свою немытую ко мне протянул... Что же у него за спиной-то? А! Пора действовать, такой момент упускать нельзя. В тот момент, когда злобный Дед Мороз поднял меня с полки, я изогнулся, как только мог, и заорал со всей колбасьей дури:
- Положи туда, где взял и не смей меня трогать без разрешения!
- Это что? - удивился Макарыч.
- Колбаса говорит, - прошептал Саша и мастерски сделал испуганные глаза. Подыграл мне, умница!
- Кто? - Видимо не до конца еще сообразил, с кем имеет дело, товарищ завлаб.
Вот тут-то уж я покуражился:
- Ты что, тупой? Это я тебе говорю. Колбаса, если будет угодно. А вообще-то у меня имя есть - Сервелат Николаевич Московский.
Эффект, Леша, превзошел все мои ожидания. Я то думал, что он просто в обморок рухнет, но получилось куда интереснее. Дело в том, что в институте все знали, что Макарыч алкоголя потребляет цистерные количества. И в профкоме его предупреждали, и в парткоме, что алкашам в серьезном заведении, коим является институт, делать нечего. Мол, или вы, Лев Макарович, пить завязываете, или ищите себе новое место. Не посмотрим, что без пяти минут доктор наук. Нам горячечные не нужны.
А тем временем стрелки настенных часов неуклонно приближались к полудню. Зазвонил телефон. Саша поднял трубку:
- Макарыч, тебя из профкома. Поговоришь?
Но Тычков только что-то бессвязно мычал и, сидя на крутящемся белом табурете, судорожно хватал рукой воздух. Жест был Никалаю знаком. Он поднял с пола не опорожненную с пятницы склянку со спиртом и, налив в мерный стаканчик пятьдесят граммов, подал его шефу. Тот выпил залпом, но, вопреки ожиданиям, в себя не пришел. Саша оправдывался в телефонную трубку:
- Да ничего у нас не происходит!... Биологов очередь, пусть они и выносят... Не может он подойти, неважно себя чувствует... Не знаю... Может быть, сами ведь знаете... Ну я, Чудов еще...