примечание α: Однако поскольку никто не обезличен настолько, чтобы идеально проводить общественные потоки, каждый – ив этом само условие его выживания – всегда-уже[40] виновен с точки зрения нормы; нормы, которая будет установлена лишь постфактум, после вмешательства Империи. Мы называем такое состояние виной по умолчанию. Таково моральное положение граждан при Империи, и по этой же причине нет гражданина, – есть лишь доказательства гражданственности.
примечание β: Сеть, такая неформальная, пластичная, по-оппортунистски незавершённая, служит моделью ослабленной солидарности, опасливых связей, из которых и соткано имперское «общество».
примечание γ: То, что в итоге демонстрирует общепланетарный круговорот ответственности, когда постав[41] мира доходит уже до поисков виновных в ущербе от «природных катастроф», так это полную изначальную искусственность любой каузальности.
примечание δ: Империя имеет привычку проводить, как она говорит, «кампании по привлечению внимания общественности». Что выражается в намеренном повышении чувствительности общественных датчиков к тому или иному явлению, то есть в создании этого явления именно как феномена в конструировании матрицы причинно-следственных связей, которые позволят его материализовать.
60 Объём полномочий имперской полиции, Биовласти, безграничен, потому что то, что она должна ограничивать, пресекать, относится не к наличествующему здесь и сейчас, а к возможностям. Самоуправство тут называется превентивными мерами, а риск – той самой возможностью, которая всюду действует как возможность, что оправдывает любые вмешательства Империи.
примечание α: У Империи внутренний враг. Имя ему – событие. Это всё, что может случиться и повредить матрицу норм и механизмов. Следовательно, враг присутствует везде, в виде риска. И единственное по сей день признанное основание для имперских вмешательств против Воображаемой партии, это забота: «Посмотрите, как мы готовы вас защищать, ведь поскольку происходит нечто чрезвычайное, мы собираемся вмешаться всеми необходимыми способами, очевидно, не учитывая эти старые привычки – законы или юриспруденцию» (Фуко)46.
примечание β: Имперская власть носит очевидно гротескный характер, что парадоксальным образом совсем не подрывает эффективность Машины. Аналогичным образом, нависшая над нами система юриспруденции имеет весьма барочный облик. На самом деле, похоже, что поддержание некоторой неразберихи в действующих постановлениях, правах, органах власти и их полномочиях жизненно важно для Империи. Потому что именно этот беспорядок, когда приходит час, позволяет Империи пустить в ход все средства.
61 Не следует различать легавых и граждан. При Империи различия между полицией и населением упразднены. Каждый гражданин Империи может в любой момент, по воле чисто блумовской обратимости, оказаться легавым.
примечание α: Зарождение идеи, согласно которой «правонарушитель есть враг всего общества», Фуко относит ко второй половине XVIII века. При Империи она распространилась целиком на весь пересобранный труп общества. Каждый по отношению к другим и к самому себе, в силу своей вины по умолчанию, становится риском, потенциальным неприятелем. Эта шизофреническая ситуация объясняет имперское возрождение доносов, взаимной слежки, внутреннего и обоюдного соглядатайства. Потому что граждане Империи не только доносят на всё, что кажется им «ненормальным», да с таким рвением, что полиция уже не успевает обрабатывать заявления, – они также доносят порой на себя, чтобы покончить с виной по умолчанию, чтобы правосудие обрушилось на них, на неопределённость их-положения, разрешив раз и навсегда их сомнения, принадлежат ли они к биополитической ткани. С помощью этой механики общего террора и оказываются вытолкнутыми отовсюду, согнанными в карантин, стихийно изолированными все дивидуумы[42] из зоны риска, все те, кто может стать объектом имперского вмешательства и, падая, утащить за собой смежные ячейки сети.