Видение лицом к лицу. Итак, можно увидеть истинный смысл превосходства людей над ангелами, которое, вслед за о. Керном, мы отметили выше, говоря о монистической антропологии св. Григория Паламы: ангельские иерархии не являются ни предметами, ни главными действующими лицами домостроительства спасения; они были созданы для служения человеку и, следовательно, занимают второстепенное положение в библейском богословии истории. Св. Григорий, не отдавая себе вполне отчета в неоплатонистическом характере Дионисиевой системы, отвел ей место, которое в христианском мышлении должна занимать светская философия: область естественного; но это естественное, утверждает он, было коренным образом переорганизовано вмешательством исторического и нового по сути факта — Воплощения Слова. В естественном порядке вещей ангелы выше людей, но Воплощение опрокидывает этот порядок и возносит человека выше небес. В противоположность Дионисию, считавшему, что ангельские иерархии достигли чистоты, хотя и движутся постоянно ко все большему просвещению, св. Григорий Палама утверждает, что этой совершенной чистоты им не достает, в то время как во Христе она была дарована человеку. «Само небо, то есть находящиеся там ангелы, не чисто пред лицом Бога небесного, потому что и со стороны высочайшей и владычней иерархии непрестанно очищаемые и просвещаемые уступают более совершенной чистоте. Напротив, наша природа во Христе, поскольку она богоипостасна и пресовершенно единобожна[ [207]], обретает чистоту и получает, так сказать, все сияние, весь свет, силу и энергию Божественного Духа»( [208]). Понятно, что для св. Григория обожение всегда есть благодать, свободно даруемая всемогуществом живого Бога, а не Божественная эманация, зависящая от онтологической позиции твари в предустановленной иерархии; эта благодать была дарована в истории актом Иисуса Христа, и домостроительство истории важнее естественного построения мира, в котором Дионисиевы категории по–прежнему приемлемы. «Если бы император пожелал оказать честь солдату личным разговором с ним, — пишет учитель безмолвия, — солдат из–за этого не стал бы тут же генералом, и оттого, что в этот момент солдат был бы самым приближенным к императору лицом, он не облекся бы в мундир главнокомандующего.» Но Варлаам продолжал ссылаться на Дионисия и утверждать неприкосновенность иерархии. «Человек не может встретить Бога, — пишет он в своем трактате Против мессалиан, — иначе, как посредничеством ангела, ибо мы подначальны ангельской иерархии». «Что делаешь ты, о человек? — отвечает ему св Григорий. — Хочешь подчинить необходимости Владыку необходимостей, который устраняет их, когда хочет, а иногда совершенно их преображает? Скажи мне, кем был ангел, сказавший Моисею: Аз есмь Бог отца твоего, Бог Авраамов и Бог Исааков и Бог Иаковль (Исх. 3, 6), если не Сыном Божиим, как говорит нам Василий Великий? Что означают эти слова книги Исхода Израиля: И глагола Господь к Моисею лицем к лицу, якоже аще бы кто возглаголал к своему другу (Исх. 33, 11)? И если Тот, Кто говорил с Авраамом и клялся Собою (Быт. 22, 16), был всего лишь ангелом, как мог бы Апостол сказать, что Он ни единым имяше болшим клятися (Евр. 6, 13)? Но раз Бог пожелал Сам говорить с Праотцами под сенью закона, как же не явился бы Он Сам святым, когда явилась истина и закон благодати — закон, по которому не ходатай, ниже ангел , но Сам Господь спасе нас (Ис. 63, 9) — и когда Сам Дух Божий наставил нас на всякую истину (Ин. 16, 13)?.. Разве Он не претерпел ради нас крест и смерть, когда мы были еще нечестивыми (Рим. 5, 6), по слову Апостола? Неужели Он не соизволит сотворить себе обиталище в человеке, явиться ему и говорить с ним без посредников, когда человек этот не только благочестив, но освящен и заранее очищен в своем теле и душе соблюдением заповедей Божиих, преобразившись таким образом в колесницу, достойную принять в себя всемогущего Духа?»
Прообразы и историческая реальность. Реалистическая экзегеза библейских текстов несомненно представляет собой источник вдохновения св. Григория Паламы, и Дионисиев иерархический мир не играет практически никакой роли в его понимании Церкви, Тела Христова и «места» обожения.
В длинной цитате, которую мы только что привели, можно четко определить роль, которую учитель безмолвия отводит богословскому истолкованию библейского повествования о спасении в том виде, в каком он воспринял его от греческих Отцов Церкви. Богоявление Ветхого Завета истолковываются как явления Сына Божия; они предваряют Его Воплощение, и единственная их цель — подготавливать его. Приуготовление Евангелия Ветхим Заветом — одна из излюбленных тем св. Григория–проповедника: например, одиннадцатая Беседа предлагает нам целый ряд прообразов креста, заимствованных из традиционной святоотеческой экзегетики. Таким образом, спасение воспринимается во временной перспективе, и реалистическое истолкование богоявлений — настоящих явлений Самого Бога — не противоречит отмеченному нами утверждению, также библейскому, что до пришествия Христа общение с Богом осуществлялось через посредничество ангелов; ведь сами богоявления представлялись св. Григорию лишь необычными средствами подготовки будущего события, Воплощения, и являли именно Того, Кто должен был придти, — Сына Божия.
207
Термин «единобожный» , по образцу «единосущный», распространяется в поздневизантийское время и, особенно, после св. Григория Паламы, что было отмечено в: С. Kern. La Prosopopee de Michel Acominate // Actes du VIe Congres International d’Etudes Byzantines. Paris, 27 juillet — 2 aout 1948. Paris 1950. I. 261–278, особ. 263 (перечень случаев употребления этого слова в изданных к тому времени творениях св. Григория).
208
Беседа 60 // 252 [рус. пер. III. 204 (использован частично); св. Григорий ссылается на учение Ареопагита о различении в каждой иерархии трех чинов — очищаемых, просвещаемых и совершенствуемых, причем, — высшие ангельские триады по отношению к низшим являются очищающими, просвещающими и совершенствующими, что означает несовершенство чистоты очищаемых].