Св. Григорий выступает против символизма своих противников утверждая существенное тождество опыта мистиков–исихастов и эсхатологической реальности. Для него нет никакого сомнения, что номиналистическое понимание существующих сейчас духовных реальностей означает такое же номиналистическое отношение к реальностям будущим, так как церковная жизнь и христианский опыт и состоят в скрытом, но уже сейчас реальном предвосхищении Царства Божия. Таким образом, антисимволизм св. Григория тесно связан с его богословием истории.
Преодоление символизма. Вообще говоря, категории символизма вполне применимы к Ветхому Завету, хотя даже и тогда немногие избранные, вроде Моисея, могли увидеть Божественный свет в его реальности без символических посредников. Так, Cкиния Моисеева была символом и «предображала», что «ипостасная сила Божия Сама некогда соблаговолит соделаться скинией, что пресущественное и безвидное Слово соединится с видимостью и сущностью… Эти символы — скиния и все, относившееся к скинии, священство и все, связанное с ним, — были завесами, покрывавшими видения, которые Моисей созерцал во тьме; но сами эти видения не были символами». Ныне же, после Воплощения это «сверхумное знание», дарованное некогда одному Моисею, «принадлежит всем уверовавшим во Христа», при условии, разумеется, что они взращивают плоды своего крещения «исполнением заповедей» и молитвой. Христос действительно обитает в них и доступен им без символического посредничества; как все богоявления Ветхого Завета предзнаменовали пришествие Христа, так и сегодня, когда Он уже пришел, Его действительное, а не символическое присутствие предвосхищает Его эсхатологическое Царствие, которому оно тождественно, ибо есть только один Христос. «Для нас, — пишет учитель безмолвия, — Он [Бог] в Своем будущем Царствии будет вместо всего, по слову Апостолов и Отцов (ср.: Кол. 3, 11[ср.: еще более 1 Кор. 15, 28]; св. Григорий Нисский.
О душе и воскресении)… Как же могут у нас там быть снова символы, снова зерцала, снова гадания, снова [лишь] во уповании видение лицом к лицу? Или же, если и там еще символы, зерцала и гадания, то — о коварство и предательство! — мы были обмануты в наших надеждах, нас перемудрили лжеумствованиями: чающе по обетованию стяжати Божество, не достигаем даже видения Божества.» Во всех своих произведениях св. Григорий Палама протестует против символического истолкования Фаворского света и христианского опыта, ибо такой символизм представляется ему одновременно отрицанием Воплощения и отказом от эсхатологического Царствия, «основания и добрoты будущего века». Символическими могут быть богоявления, но никак не Воплощение; так, Дух Святой является, но не воплощается; явивший Его голубь был символом, но «тело Христа есть воистину тело Божие, а не символ». Учитель безмолвия восстает против символического истолкования Писания, которое пропагандировали его противники: «Что же, — спрашивает он по поводу Преображения, в котором Акиндин видел только символическое видение, — ни Илия, ни Моисей не существовали, поскольку они тоже служат символами… и гора не была на самом деле горой, раз она есть также и символ восхождения в добродетели?..» Известен символизм греческих философов; чем же отличается от их знания знание христиан?