К середине 60–х годов умерло большинство знаменитых христиан первого поколения (то есть люди, знавшие Иисуса или видевшие воскресшего Иисуса: см. 1 Кор 15:3–8): например, Петр, Павел и Иаков, «брат Господа». Это способствовало возникновению работ, в большей степени предназначенных для сохранения памяти об Иисусе. Письма оставались важным средством христианской коммуникации (хотя теперь их писал не Павел, а другие от его имени, чтобы сохранить его дух). Многие ученые относят 2 Фес, Кол, Еф и Пастырские послания (1–2 Тим и Тит) к этой категории «девтеропаулинистских» посланий, написанных в 70–100 годы (или даже позже), уже после смерти Павла. Одно из возможных объяснений этого феномена состоит в том, что ученики или почитатели Павла, решая проблемы, возникавшие после его смерти, спрашивали себя, как повел бы себя Павел, и исходя из этого, давали советы. Все еще решая насущные проблемы (например, лжеучителя, подложные письма), девтеропаулинистские послания часто имеют более универсальную и непреходящую тональность. Например, идея второго пришествия Иисуса не забыта, но на ней уже не делается такой упор, а 2 Фес предостерегает против тех, кто говорит о его скорейшей близости. Кол и Еф богословствуют о «церкви», а не о местных церквах (как более ранние паулинистские тексты). Структура, отстаиваемая в Пастырских посланиях и состоящая из пресвитеров/епископов и дьяконов, призвана помочь церкви выжить на протяжении грядущих поколений.
По мнению многих ученых, к этому периоду после 70–х годов также относятся послания, приписываемые Петру, Иакову и Иуде, — то есть, письма от имени великих апостолов или членов семьи Иисуса, решающие проблемы более поздних христианских поколений. Опять‑таки эти письма часто имеют универсальную и непреходящую тональность. Не случайно они (наряду с 1–3 Ин) впоследствии стали именоваться «Соборными» посланиями.
Евангелия. Из других появившихся литературных жанров особо выделяется «Евангелие». (В данной книге мы будем называть «евангелистами» только авторов канонических Евангелий.) Согласно широкому научному консенсусу, где‑то в 60–х годах или вскоре после 70 года, было написано Евангелие от Марка, повествующее о делах и словах Иисуса (о них вышеупомянутые письма молчат). События, происшедшие за истекшие со времен Иисуса десятилетия, наложили отпечаток на повествование. Решая, какие предания отразить в своем Евангелии, евангелист исходил из того, что наиболее актуально для христиан. Например, особый упор Маркова Иисуса на необходимость страдания и креста, возможно, отражает гонения на христианских читателей Марка. Такое развитие, экспликация традиции было востребовано, ибо слушатели и читатели уже были не палестинскими иудеями времен Иисуса, а языкохристианами, которым иудейские обычаи и взгляды были чуждыми (см. Мк 7:3–4).
Евангелия от Матфея и Луки, написанные, видимо, спустя десять—двадцать лет после Евангелия от Марка, содержат гораздо больше преданий об Иисусе, особенно в плане речений (считается, что последние были во многом взяты из Q — утраченного сборника высказываний). Такое более широкое использование традиции говорит об ином церковном опыте, чем у Марка. Иная форма предания об Иисусе нашла выражение в Евангелии от Иоанна, написанном примерно в 90–е годы, — столь специфическая, что ученые всячески стараются воссоздать историю общины, стоявшей за этим произведением. Однако, хотя на каждом из канонических Евангелий лежит отпечаток ситуации, в которой оно создавалось, они увековечили для читателей конца I века (и всех последующих веков) память об Иисусе, которая не исчезла со смертью очевидцев.
Ни одно из Евангелий не упоминает имя автора, поэтому вполне возможно, что все они были созданы не теми людьми, чьими именами подписывались с конца II века (Иоанн Марк, спутник Павла, а затем и Петра; Матфей, один из Двенадцати; Лука, спутник Павла; Иоанн, один из Двенадцати)[26]. Всё же эти имена важны: они утверждают, что Иисус интерпретировался в соответствии с тем, как это делали первое и второе поколения апостольских свидетелей и проповедников.