Русское национально общественное самосознание имеет историческую перспективу только на базе городской, промышленной собственности, городских собственнических отношений. И русское национальное самосознание, когда придёт время его проявления, появится по этой причине только как самосознание, впитавшее в себя высшие формы городской общественной самоорганизации. Чем скорее произойдёт приватизация промышленных предприятий, тем ускореннее будут набираться навыки городских, связанных с промышленным производством, отношений собственности, тем ускореннее пойдёт процесс осознания огромным числом городских собственников существования русского национально-экономического, а потому и национально-политического, национально-исторического, национально-культурного интереса. И им понадобится политика, которая создаст условия для становления в России эффективного и высокорентабельного, конкурентоспособного производства, каковое только и способно выигрывать борьбу за мировые рынки сбыта продукции, делать страну и нацию процветающими и сильными.
Исходя из вышеизложенного, подлинно национально-патриотическое политическое движение не имеет шансов влиятельной силой, если сейчас не направит свои усилия на поддержку приватизации, на защиту крупной промышленности, русского промышленного предпринимательства. А через несколько лет, набрав силы и опыт организованности, промышленное предпринимательство, городские собственники промышленного производства, связанные с производством слои населения встанут на защиту национально-патриотических движений, помогут им свергнуть режим спекулянтов. И тогда, с возникновением русского национального общественного самосознания, станет совершенно немыслимой сама постановка вопроса о торговле Курилами или какой бы ни было ещё русской землёй.
июль-август 1992г.
О структурной перестройке экономики
1.
Если о положении дел в России судить по пропагандистской компании, которую раскрутили “демократы” и их демноменклатура у власти, - во всех экономических и политических бедах страны виновата крупная промышленность, в первую голову монопольные объединения ВПК. Так ли это на самом деле? Почему с такой откровенной остервенелостью официозными и полуофициозными кругами выдвигаются требования о структурной перестройке отечественной экономической машины, причём главным образом крупной промышленности?
Нельзя утверждать, что структурная перестройка не нужна. Наоборот, она крайне необходима. Наша имеющая место экономика создавалась под диктатом политических целей коммунистического режима. То есть, она была создана столичными аппаратными чиновниками и отражала представления об экономике этого верхнего эшелона чиновников. Спрашивается, какая иная причина толкала государство, например, к строительству десятков телевизионных заводов по всей стране? Когда из соображений экономической целесообразности очевидно, что надо сосредоточить всё их производство в двух-трёх близ расположенных городах, сформировать три-четыре монопольных объединения, туда перенести всю систему управления, всю научную и исследовательскую среду по данному направлению. Чтобы выдерживать темп современного научно-технологического развития, нам нужна была в последние десятилетия высочайшая специализация региональных экономик, которая позволила бы наладить производство тех или иных видов готовой конечной продукции с наименьшими издержками, нам нужно было объединение для этих целей научной, финансовой, промышленной мощи самими регионами, при общем, координирующем участии правительства.
В США, к примеру, автомобили производят в Детройте, аэрокосмическая техника изготовляется главным образом в Калифорнии, - и подобные примеры можно продолжать и продолжать. А у нас? Один только ВАЗ получает комплектующие со всех городов и весей страны! При этом транспортные расходы, энергетические затраты, влияние на экологию такие, что волосы встают дыбом! Руководство крупнейших предприятий головы ломает не над перспективными разработками, не над задачами прорыва в научно-технологический ХХI век, а над тем, как из отдалённых мест доставлять комплектующие, чтобы не остановилось производство. Потому крупная промышленность и стала прожирать доходы от государственной торговли сырьём, потому и не нашла в себе моральных и организационных сил отражать нападки продажной демжурналистской сволочи.
Как же могло произойти столь неэффективное размещение подразделений промышленного производства сложной продукции? Очевидно, работал интерес столичной бюрократии показывать свою силу, коллегиальные решения принимались ради сохранения её привилегированного благополучия. Если бы региональное промышленное производство имело возможности объединяться в специализированные монополии, предприятия которых расположились бы в соседних городах, ясно, что туда постепенно уплывало бы и управление, там бы стали создаваться собственные научно-исследовательские центры, структуры финансирования и обеспечения выхода на мировые рынки. Произошло бы явное рассредоточение по стране управления промышленным производством и связанными с ним видами творческой научной и технической исследовательской деятельности. То есть, оказались бы не нужными московские министерства, отраслевые конторы и конторки, всяческие столичные институты, занятые отстаиванием чиновничьих интересов, прочие чиновничьи кормушки, которые укрепляли аппарат бюрократического управления страной.
Но как же в действительности можно такого добиться, как сломать власть бюрократов и чиновников столицы и de jure, и de facto? Только и только принятием политической программы по созданию в регионах самостоятельных промышленно-финансовых объединений с собственными интеллектуальными центрами. То есть, только посредством политического курса на создание в самих регионах монопольной промышленности с самостоятельным управлением, с самостоятельной экономической и финансовой ответственностью. Иных способов бороться со столичным чиновничеством нет.
Демократизация нам и нужна была в первую очередь для того, чтобы политическим давлением снизу разрушить надрывающую огромную страну власть безответственных чиновников столицы, чтобы на местах стало возможным осуществлять организацию производственной деятельности, наиболее экономически целесообразной с местной точки зрения. За столицей же предполагалось оставить решение проблем планирования общегосударственного экономического, военного и социально-политического развития.
Однако рост самостоятельности в экономической жизни в свою очередь неизбежно породил в регионах стремление к росту политической самостоятельности. Следствием Перестройки стало революционное изменение самой формы столичной власти, сохранить которую оказалось невозможным без представительного парламентаризма, обеспечивающего учёт региональных политических интересов при выработке общих для всей страны политических и экономических решений. Демократизация обязательно должна была обрушить прежнюю власть, чтобы преобразоваться в ту или иную форму представительной политической демократии. Опыт России подтвердил, что только представительные демократические институты способны снимать противоречия между необходимым возрастанием экономической самостоятельности на местах и укреплением роли центра при разработке программ общегосударственного развития, только так можно раскрепостить местную экономику, сделать её эффективной, конкурентоспособной и одновременно стабилизировать государство, дать ему новые цели исторического развития.
2.
Поворот от политики демократизации к политике представительной демократии неотвратимо породил буржуазную революцию. Оказалось, что невозможно разрешить политические проблемы на пути к цели осуществления структурной перестройки промышленного производства без фактического и юридического изменения форм собственности. То есть без предоставления права регионам и самим производственным предприятиям на безусловную самостоятельность в выработке своих экономических и политических целей и задач развития; однако при этом переложив на них бремя обязанностей нести за свою самостоятельность полную ответственность, в том числе и ответственность политическую перед местным населением своих регионов. Сутью же всякой буржуазной революции в созревшей к ней стране всегда и везде как раз и было юридическое изменение форм собственности, без чего немыслимы демократические преобразования экономического и политического управления непрерывно усложняющимся производством этой страны.