Но путь этот неизбежно обрушивал истребительный ураган политического террора на носителей наиболее развитого буржуазно-национального самосознания, ускоренно воспринимавших капиталистические отношения и имевших самую глубокую идейно-культурную проработку концепции национально-государственной общественной власти, - а именно на русскую интеллектуальную, экономическую и политическую элиту. Той самой элиты, от лица которой П.Столыпин твёрдо заявил: “Надо дать дорогу русскому национализму”. Ибо именно в среде этой элиты тяжело и непрямо, однако неотвратимо происходил процесс замены российского имперского самосознания на самосознание собственно буржуазно-русское, собственно национальное, собственно национально-имперское.
Большевистские лидеры революционно-авантюристической генерации жили при сокрушающем феодальные пережитки становлении капиталистических отношений в России и прекрасно понимали то, что сейчас не понимают практически никто из “русских патриотов” в политике. Что национальное самосознание неотделимо от рыночных буржуазных отношений, от интересов буржуазной собственности, от собственности в её капиталистическом понимании. То есть, когда земля, недра, всевозможные ресурсы, всяческое государственное богатство становятся таким же товаром, как и все прочие произведённые посредством труда, теряя мистический ореол общей собственности, взамен него приобретая конкретную рыночную цену. Без права собственности при рыночной экономике нет, и не может быть национального самосознания у большинства народа, который рыночные отношения в деревне оторвали от земли, вытеснили в города в качестве наёмной рабочей силы на рынок труда, где он превратился в космополитический пролетариат. Только и только право собственности создаёт основу объединения людей в национально-культурные, национально-политические течения, воспитывает корпоративный взгляд на окружающий мир.
Большевизм уничтожал русское буржуазно-национальное самосознание: с одной стороны, через учреждение единого хозяина страны, каким стала социал-феодальная имперская партократия, а с другой - проводя тотальную урбанизацию, изгоняя русских из деревни в города, где было истреблено всякое воспоминание о культуре отношений собственности. В этом и гвоздь “русского вопроса”, каким мы его имеем сегодня. Подавляющее большинство русских живёт в городах, оторвалось от традиций земельной собственности, но они не приобрели маломальской культуры городской собственности, стали фактически рабами государственной машины, идеологически космополитической и безответственной.
Это рабство разрушило нравственность, мораль, семью, русское мировосприятие, мало-мальски здравомыслящее отношение к экономике, полностью убило представления о национальных интересах, уничтожило способность к национальной общественной самоорганизации. Более того, русские стали терять сам облик человеческий, деградируя духовно и физически, генетически и культурно, - что вообще-то свойственно среде индустриального пролетариата.
Почему так решительно и организованно выступил народный патриотизм в других республиках бывшего СССР? Потому что все республики, а вернее их коренное население, значительно меньше подверглись урбанизации, нежели русские, и влияние многовекового уклада земельно-собственнических отношений восстанавливается там легко и быстро. Инородные жители деревень, аулов, кишлаков, несмотря на их страшную отсталость от современной урбанистической цивилизованности, всё же легче воспринимают простые базарно-рыночные отношения, чем вырванное из традиций собственности русское, отравленное коммунистической догматикой миросозерцание.
Когда городские рыночные капиталистические отношения развиваются естественно, когда ещё в недрах феодальной формации накапливаются опыт и традиции, навыки культуры, этики и морали буржуазных собственников, то среда тех, кто не стал собственником, в первую очередь наёмных рабочих, облагораживается буржуазным цивилизационным мировосприятием. Но у нас два поколения выросли в социалистическом городе, в котором беспощадно преследовалась даже память о русских капиталистах, о русских отношениях собственности, о русской национальной идее. И мы видим, к чему это привело. Деградация социальной ответственности подавляющего большинства русских при крахе коммунистического режима достигла уже настолько извращённой аморальности, что народ фактически превращается в сброд люмпенов и ждёт, когда же государственная власть сменит гнев на милость, опять начнёт заботиться о нём, няньчиться с ним, давая ему хлеба и зрелищ.