Во избежание всяких недоразумений, заметим, что теоретико-множественный подход к языковым моделям отнюдь не является единственным возможным подходом. Мы только настаиваем на принципе единораздельной целости (или цельности), без которого вообще невозможно никакое учение о структуре, ни языковое, ни вообще научное, ни, в частности, математическое[9]. Здесь можно выдвигать на первый план и другие методы моделирования. Так, напр., С.К. Шаумян[10] разрабатывает весьма глубокое и интересное понятие порождающей модели, которое, однако, в нашем настоящем очерке не рассматривается, но должно быть рассмотрено отдельно.
Языковая модель как теоретико-множественное понятие
Если модель есть множество в том смысле, как мы его сейчас наметили, то это значит, что она представляет собою, прежде всего, упорядоченную последовательность тех или иных языковых элементов. Такую последовательность называют кортежем. Уже тут становится вполне ощутимой та польза, которую приносит математика традиционному языкознанию.
Современному преподавателю языка, будь то в средней или в высшей школе, не нужно пугаться этих страшных терминов: «множество», «упорядоченность», «кортеж» или «элемент». Без этих понятий все равно не обходится никакой педагог, хотя большинство преподавателей обычно не анализируют подобного рода категории или операции и тем самым не дают себе возможности отойти от смутной и противоречивой терминологии, заменив ее простыми и ясными терминами. Ибо что может быть проще и яснее цельной вещи, в которой мы ясно улавливаем и принцип упорядочения и принцип проявления всех ее отдельных частей как в своей самостоятельности, так и своей зависимости от цельной вещи?
Теперь продвинемся немного дальше. Достаточна ли для понятия модели только одна эта упорядоченная последовательность элементов? Всякий, приступающий к этому делу работник в области языкознания, конечно, захочет узнать, каким образом происходит это упорядочение последовательности языковых элементов. Если мы входим в какое-нибудь помещение, в котором расставлены, разложены и развешены разного рода предметы, то в каком случае мы будем в состоянии сказать, что это помещение есть упорядоченная последовательность элементов? Вот мы входим в некоторую комнату и находим в ней ученические парты, стол или кафедру для преподавателя, доску на стене и куски мела для писания на этой доске. Нам сейчас же приходит в голову мысль: это – школьный класс или студенческая аудитория. Можем ли мы догадаться о принципе выбора предметов для данного помещения, о принципе расстановки для распределения этих предметов, если мы не будем знать, что это за помещение? Если мы рассматриваем или изучаем какое-нибудь здание, то везде перед нами либо помещение для общественного использования, либо помещение для личного использования, либо жилые, либо нежилые помещения, либо кабинеты, либо столовые, либо спальни, либо проходные коридоры и т.д. и т.д. Везде тут перед нами тот или иной принцип упорядочения последовательности элементов. Если нет этого принципа, то, очевидно, нет и самого упорядочения и, очевидно, тогда нельзя будет сказать, в какое же именно помещение мы вошли. И для чего, для кого оно, собственно говоря, существует. Поэтому, кроме указанной выше упорядоченной последовательности элементов, языковая модель должна фиксировать собою еще и какой-то особого рода элемент, который можно было бы назвать исходным, первичным и который мы бы назвали принципом конструирования упорядоченной последовательности языковых элементов.
9
Это нетрудно заметить на таких, напр., работах, как:
10