Эти азбучные истины необходимо помнить каждому фонологу, если он хочет, чтобы его наука была частью языкознания. Ведь если фонология будет ограничиваться только учением о звуках, она не будет частью языкознания, так как язык не есть только звучание. Если фонолог занимается, например, учением о сочетаемости звуков, то, какие бы правильные статистические методы он ни употреблял и какие бы точные и идеальные результаты он ни получал, такая фонология все равно не будет иметь никакого отношения к языкознанию, так как язык, повторяем, не есть только звучание. Точно так же грамматические модели не имеют никакого отношения к языкознанию, так как язык не есть грамматика. Во всех этих случаях необходим учет внутреннего значения звуков и грамматических форм, и необходимо соединение как фонологии, так и грамматических структур с языком как орудием человеческого общения, без чего самые изысканные структурные формы языка теряют свою связь с языком и становятся предметом специальной, но уже не языковой дисциплины.
Теоретическое языкознание
Огромное значение имеет теория моделей и для теоретического языкознания. Как мы уже говорили, традиционное языкознание слишком интенсивно всегда гонялось за разысканием новых языковых фактов и слишком мало обращало внимания на теоретическую сторону дела, на определение своих категорий и на изыскание более тонких методов. В этом отношении структурная лингвистика и, в частности, теория языковых моделей слишком злоупотребляли теоретическими построениями, удаляясь иной раз в безвоздушное пространство ненужных формул, вреднейшего формализма математических изысканий и наукообразных, путающих дело, обозначений. Это, несомненно, является временным увлечением и в ближайшее время отпадет, по крайней мере, для лингвистики, как ненужная мишура. Тем не менее теоретический напор, характерный для теории языковых моделей и для всей структурной лингвистики, ни в каком случае не пропадет даром и уже заставил коренным образом пересматривать свои теоретические позиции всех передовых лингвистов нашего века.
Оказалось, например, что традиционная лингвистика не очень хорошо разбирается даже в таких, казалось бы, очевидных вопросах, как части речи или члены предложения. Тут царит очень большая путаница. Части речи определяются в связи с логическими категориями, что и неправильно и недостаточно. Члены предложения определяются как ответы на тот или иной вопрос, что вовсе не есть определение, но только интуитивное понимание. Употребляются такие выражения, как «части речи», «частица», «служебные слова» или «знаменательные слова», как будто бы в языке имеется что-нибудь незнаменательное. Падеж тоже определяется как ответ на тот или иной вопрос, а в самой общей форме падеж понимается как отношение одного имени к другому. Однако все это вращается только в чисто интуитивной области и имеет весьма слабую связь с точным логическим определением. Такие категории, как вид, залог или наклонение, в традиционной грамматике тоже почти не выходят за пределы интуитивных установок, чуждых не только логической точности, но даже самой обыкновенной интуитивной ясности, обстоятельности и непротиворечивости. Другими словами, основные теоретические категории традиционного языкознания требуют коренной чистки, и математически-структурный подход сулит здесь самые широкие логические возможности.