Можно ли это сделать, помимо сознания этого тела, скажем, на старых запасах души? Похоже, что нет. Воплощение определенно отодвигает память души за пределы той оболочки, в которую она воплотилась. В итоге между образами прошлых жизней и душой воплощенной всегда есть граница или слой новой Пары, похожие на кожицу, непроницаемую для прямого взаимопроникновения. Именно поэтому новый мир и кажется карманом или отростком от Мира души. У него своя поверхность, которая не дает прежним образам проникать к нам, и поэтому душе надо создавать всё с нуля.
Почти всё. Во всяком случае, любая мать чувствует, когда ребенок узнает ее и тянется в самом младенчестве. Это значит, что душа видит и чувствует, но не может это перевести во взрослые образы, потому что их нет еще в сознании ребенка. Поэтому она и не делает лишнего, она лишь обеспечивает тельцу выживание, заставляя его видеть душевное тепло, идущее от тех, кто о нем заботится.
Таким образом, получается, что первыми понятиями, что рождаются у ребенка, оказываются очень философские вещи – плотность и душевное тепло. Ребенок начинает познавать мир именно с них. Он, как амеба с ее раздражительностью, стекает с плотного, которым оказывается и жесткое, и холодное, и горячее, и даже голод, и течет в мягкое, теплое, доброе, любящее, кормящее и греющее. То есть в сторону душевности.
Иными словами, воплощаясь, мы видим плоть, то есть плотное, и видим души, как любящий нас теплый свет. Видение душ пропадает со временем, но остается способность распознавать душевность. Это и есть след прежней способности, как говорит наука – рудиментарный орган. Если бы кто-то задался целью изучить душевность…но кому же это нужно в мире тел?!
А затем начинается долгая битва за освоение этого мира. Она идет как познание расширяющихся кругов доступного ребенку пространства: семья, дом, двор, улица, школа, город, страна, Земля… Мы снова возвращаемся к широте, доступной душе до воплощения.
И идет эта битва за мир отнюдь не как битва тел. Тела бросаются нами в исследования, как войска бросаются полководцем в разведку или на прорыв. Но исследует и изучает мир душа. И не потому, что ей нужен этот мир. Как это ни странно, но душа, похоже, приходит вовсе не ради этого мира. Судите сами: она же во время всех этих битв остается за непроницаемой стеной впечатлений.
Значит, она бьется ради чего-то своего, что мы либо не замечаем, либо не понимаем. Нам кажется, что мы сражаемся за власть, силу, деньги, уважение, славу…А душа все это время лишь получает впечатления от происходящего и творит образы, лепя из них понятия. Душа сражается за свои ценности. И для нее наши земные битвы лишь источник чего-то действительно ценного и важного.
Чего?
Похоже, что ей очень важно ощущать душевную боль и душевный покой. Поэтому она заставляет наши тела – Тель и Личность – повторять одни и те же ошибки до тех пор, пока не станет неуязвимой. А достигает она своей неуязвимости, совершенствуя понятия о мире и его природе.
В сущности, ничего другого, кроме той битвы, что вел Сократ, выращивая утонченные понятия обо всем, что важно человеку, мы и не ведем. Сократ не зря называл своё философское искусство майевтикой, то есть родовспоможением души. Он действительно помогал душам освобождаться от родовых пелен, заставляя их обретать совершенные понятия о действительности и себе.
И значит это то, что души, воплощающиеся в человеческие тела, еще очень молоды. Они, думается мне, вообще новорожденные души. Пусть это рождение идет много воплощений и тысячи земных лет, но это миг по понятиям той вечности, в которой суждено жить душам.
Мы – не вершина природы, мы ясли, лягушатник, мы – планета-детский сад. Библия называла его Раем, русская дохристианская мифология Выреем.
Вырей – это теплые и сытные земли, куда на зиму улетают птицы… и души.
Заключение мира души
Что происходит с душой дальше? Она творит Образ мира, в котором и проигрывает все то, что ей нужно для достижения совершенства. И творит она его, создавая одновременно слепок с действительного мира и творя Образ себя, то есть того существа, которым она по этому миру путешествует. Именно так и рождается понятие о поведении. Водим мы по миру не себя, не тело и даже не личность, мы водим Образ себя, который облечен и в тело и в личность. Им мы и отыгрываем все те сложнейшие взаимодействия, благодаря которым нам становится доступен опыт душевной боли и покой.