В конце VI в. интересные и подробные сведения о славянах занес в свое военное руководство «Стратегикон» некий византиец Маврикий (автором данного сочинения долгое время ошибочно считали императора Маврикия, впоследствии автора стали условно именовать Маврикий Стратег). Он пишет, например:
«Племена славян и антов сходны по своему образу жизни, по своим нравам, по своей любви к свободе; их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране. Они многочисленны, выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище. К прибывающим к ним иноземцам они относятся ласково и, оказывая им знаки своего расположения, при переходе из одного места в другое, охраняют их в случае надобности, так что если бы оказалось, что по нерадению того, кто принимает у себя иноземца, последний потерпел (какой-либо) ущерб, принимавший его раньше начинает войну (против виновного), считая долгом чести отомстить за чужеземца. Находящихся у них в плену они не держат в рабстве, как прочие племена, в течение неограниченного времени, но, ограничивая (срок рабства) определенным временем, предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси или остаться там (где они находятся) на положении свободных и друзей?»
Здесь о славянах рассказывает их военный противник, ставящий целью ознакомить своих воинов со способами наиболее эффективной борьбы с ними. Такой автор «не перехвалит». Тем ценнее его объективные свидетельства об особом славянском свободолюбии (их невозможно поработить), выносливости, радушии и гостеприимстве, поразительно гуманном отношении к пленным. Все это — весьма информативные, о многом свидетельствующие черты национального характера.
Информацию, исходящую от Прокопия Кесарийского и Маврикия Стратега, будем неоднократно привлекать ниже в различных разделах «Введения в славянскую филологию».
Вопрос, откуда происходит этноним «славяне», дискутировался на протяжении столетий. Как это обычно бывает, славяне различным образом романтизировали и, в частности, героизировали свое название. Популярна была точка зрения, что они называются так потому, что «покрыли себя неувядаемой славой».
По выражению филолога П. Я. Черных, «в народном славянском сознании имя славянского племени сначала было связано со словом, а потом стало связываться со славой. Как говорит один старый польский писатель: „потому-то народы языка нашего и прозвались славянами, что все вместе и каждый в особенности старались себе заслужить добрую славу рыцарскими подвигами“»[24].
Оригинальное мнение привел И. Первольф в книге «Славяне, их взаимные отношения и связи». Некий поляк Папроцкий рассуждал, что славяне «назвались или от славы, или от слова: данное слово они всякому охотно исполняли… Впрочем, слава и слово не отличаются друг от друга; слава тому, кто слово исполняет»[25].
В средневековой славянской среде даже получила распространение так называемая «жалованная грамота» славянскому народу от Александра Великого (Македонского). Этот любопытный текст гласит:
«Светлому поколению славянскому за великие его службы на вечные времена всю часть земли с севера до самой Италии, и земли на юге, чтоб в них никто другой кроме вашего народа не посмел пребывать и селиться; а если бы кто-нибудь другой нашелся живущим в тех странах, то он должен быть вашим слугою, и его потомки должны быть слугами ваших потомков»[26].
П. Я. Черных писал о слове «славянин»: «С древнейших времен в памятниках письменности это имя известно с о после л и с суффиксом −ѣнин. С этим суффиксом обычно в старину образовывались существительные, обозначавшие не только принадлежность к какому-нибудь племени, народу, но и происхождение из какого-нибудь определенного населенного пункта или местности: самарѣнин, галилеянин. Поэтому и в данном случае делают предположение, что славяне получили свое имя от богатой реками местности Слово или от реки Слова»[27].
Все же, вероятнее всего, самоназвание «славяне» образовалось по принципу, широко распространенному среди мировых языков.
Как верно писал все тот же П. Я. Черных, «поскольку словѣне ассоциировалось со словом и получило значение „народ, люди владеющие словом, говорящие на понятном языке“, все другие люди, говорящие не на славянских языках, а на других (непонятных) языках, были названы „безмолвствующими, немыми“. Это понятие выражалось словом нѣмци (любые иностранцы. — Ю. М.). <…> Так, например, в Москве в начале XVII в. говорили: „(прибыли в Холмогоры) 5000 аглинских немец“, идут „датского короля немцы“, „шпанского короля немцы“, „…в немцы, в Голанскую землю“»[28].
24
25