Очень часто предание об одних и тех же священных событиях, будучи бережно хранимо в народе Божием, получало затем несколько различных письменных версий в зависимости от момента и места письменной фиксации. Каждое время ставило свои акценты, видело и излагало по–своему подчас одно и то же Предание. Так, мы имеем два рассказа о сотворении мира (в первой и второй главах Книги Бытия), написанных в разное время, но объединенных в единый свод— Пятикнижие, озаглавленное именем великого пророка, стоявшего у колыбели рождения народа Божия.
Так было, впрочем, и с Новым Заветом, где мы имеем не одно, не два, а целых четыре в чем–то схожих, а в чем–то различных Евангелия–свидетельства об одном Иисусе Христе.
«Христианский Символ Веры говорит как о предметах веры о Трех Ипостасях Св. Троицы и о Церкви; он не упоминает Писания как особого предмета веры. Вере иудейских книжников в букву текста Торы противостоят слова раскаявшегося книжника Павла: «Буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3, 6). Исламской вере в предсуществование Корана, т. е. Текста, противостоит христианская вера в предсуществование Иисуса Христа, т. е. Лица. Небезынтересно, что Сам Христос, по–видимому, ничего не писал, обращаясь к людям только с живым, изустным, звучащим словом, по отношению к коему записи Евангелистов в любом случае вторичны…» [1].
Единство Слова Божия и единство народа Божия. При всей множественности книг и писаний, вошедших в Библию (греч. слово βίβλια — множественное число от βιβλίον, то есть «Книги», точнее, «Книжки» [2]), и при всем многообразии человеческого творчества и авторства в написании библейских книг, источником вдохновения был всегда Один и Тот же инициатор диалога — верный Себе Единый Личный Бог. Его собеседником, партнером в Завете являлся, как мы выяснили, народ, призванный быть верным себе и своему призванию и во все времена составлять единое целое, адекватно воспринимающее Слово своего Бога. В этот единый, верный себе народ Божий включаем мы и праотцев Авраама, Исаака и Иакова и их ветхозаветное потомство — Израиль; и, наконец, Израиль Новый, собранный не по крови, а по вере: Иисуса Христа с Его 12–тью учениками и всю Церковь, в которую входим и мы.
Ветхозаветная, а затем христианская древность (в лице апостолов, святых отцов Церкви) понимала эту целость Слова Божия — то есть Слова Одной Личности — и как целость в человеческом смысле, как единство не только божественного авторства Библии, но и человеческого. Строго и богословски точно выражаясь, по человечеству автором Писания была Церковь (как в ветхозаветную, так и в новозаветную эпоху). И хотя в заглавии книг с древности надписывались имена великих пророков и Божиих людей — Моисея, Самуила, Исайи и других, — эти имена были как бы гарантией, печатью, свидетельствующей о церковности Писания, то есть того, что оно действительно выражает Слово, сказанное Богом и воспринятое не кем–то, а именно Его народом, Церковью.
Итак одни Единый Личный Бог, с одной стороны, и одна Единая общность, народ, Церковь, с другой стороны —два соавтора (один — как инициатор и вдохновитель, а другой — как слушатель и выразитель) Священного Писания.
Так мы подходим к аналогии между богочеловечеством Библии и богочеловечеством Иисуса Христа.
Параллель с Халкидонским догматом. Важнейший вероучительный документ православной Церкви — Орос IV Вселенского Собора (Халкидон, 451 г.) — утверждает, что в Иисусе Христе соединяются неслитно и нераздельнодве природы: божественная и человеческая. Иисус Христос является совершенный Богом и совершенный человеком, подобный нам во всем, кроме греха. Священное Писание как единый, цельный в смысловой отношении текст (или собрание текстов) тоже сочетает в себе Дух Божий, вдохновивший написание этого текста, и творчество конкретных людей. Иными словами, Священное Писание — тоже богочеловечно по своей природе.
Но есть и важное различие богочеловечества Иисуса Христа и богочеловечества Библии. Иисус Христос есть единая Личность, и, будучи совершенный Богом, Он есть и совершенный человек. Священное же Писание было написано, во–первых, разными людьми в разное время, в разных обстоятельствах и, во–вторых, людьми, которые были не совершенными, как всякий человек, не чужды греха. Конкретные люди воспринимали от Бога то, что мы читаем в Библии, — воспринимали так, как каждый из них мог воспринять в силу своих способностей и возможностей. Поэтому в Библии рядом с божественной стороной, сияющей своим совершенством, стоит и человеческая сторона — не только в своем богоподобии и способности к диалогу с Богом, но и со своими падениями, несовершенствами и пороками. Библия полна ярчайших примеров человеческой слабости и греха. Мы будем часто затрагивать эту тему, — например, в связи с призванием того или иного пророка, когда сила Божия «совершается в немощи» (2 Кор. 12,9).
1
Аверинцев С. С. Слово Божие и Слово Человеческое. // Новая Европа, №7. «Христианская Росия», 1995, С. 71.
2
Интересно, что окончанію «-а» (в слове «Библия»), означающее в греческой языке множественное число, в русской языке (как и в некоторых других языках) играет роль окончанію женского рода единственнаго числа.