Мне очень приятно, что мое «Введение» будет переведено на русский язык и станет доступным вниманию русского читателя. Богословская традиция (кальвинизм), к которой я принадлежу, очень далека от истоков русского православия. Однако нельзя не учитывать глобальных изменений, произошедших за последний век в культурно–политическом развитии как США, так и России. То, что теперь, в начале XXI века, мы можем вместе изучать Библию, кажется мне удивительным даром Бога. За долгую историю существования христианства Библия и различные традиции ее интерпретации часто становились причиной разногласий и споров. И то, что теперь Библия и ее интерпретации могут стать предметом совместного исследования, не может не радовать.
Я анализирую Ветхий Завет книга за книгой. Данный подход — простая дань некой условности, присутствующей во многих других исследованиях. В своей книге я старался учесть лучшие достижения библейской критики и затем превзойти их, обратившись к богословской интерпретации, способной принести пользу разным христианским общинам. Говоря словами Поля Рикёра, эта попытка представляет собой «вторую наивность», готовность поверить в то, что лежит за пределами нашего знания. В итоге именно эта «наивность» удостоверяет богословские свидетельства о Библии перед лицом рациональности, царящей в современном мире, начиная с эпохи Просвещения. Вместе с тем, учитывая «научную жестокость» XX века, проявленную обеими нашими культурами, становится очевидным, что современная рациональность, служившая основой построения гуманистического общества, потерпела полный крах. Отказ от этой рациональности должен заставить нас обратиться к глубокой святости, определить и назвать которую стремится Библия. Таким образом, в своей работе я стараюсь уделить внимание лучшим концепциям современного критического анализа и в то же время показать в сердцевине этого знания «странный новый мир Библии», как называл его Карл Барт. За пределами критического анализа лежит глубокая святость, стремящаяся нам навстречу, обращающаяся к нам, зовущая нас и утешающая нас.
Движение от критических исследований к глубинам святости ведет нас к канону. Не к простому перечню книг, но, как учил Бревард Чайлдс, к нормативному учению, заключенному в этом корпусе текстов. «Канон» — это заявление религиозной общины, звучащее как «вот эти книги». Безусловно, существуют и другие книги, возможно, они превосходят данные как по содержанию, так и по художественным достоинствам, но именно канонические книги интересуют нас прежде всего.
Но что это за книги! Именно поэтому я назвал свою работу «Канон и христианское воображение». Понятие «воображение», наиболее важное для моей работы, позволяет перестать относиться к ветхозаветному канону как к замкнутому, закостенелому учению или как к фиксированному набору максим. Канон — корпус текстов, обладающих определенным творческим потенциалом, требующий интерпретации, основанной на воспоминаниях, направляемой, как считают христиане, Святым Духом Бога. Именно поэтому мы можем и должны снова и снова возвращаться к библейскому тексту, каждый раз обнаруживая в нем что–то новое, отличное от прежнего, дарующее жизнь. Речь не идет о простом воображении, но о христианском воображении, черпающем силы и образы в Евангелии.
Рабочий вариант названия книги — «Канон и религиозное воображение». Обращаясь к этому названию, я хотел написать и о еврейской художественной интерпретации библейского текста. Именно у верующих иудеев христиане могут почерпнуть творческую силу для создания собственных интерпретаций. Понятие «религиозное» воображение было бы в данном случае более емким, нежели «христианское». Однако в качестве окончательного варианта я избрал именно «христианское» воображение, поскольку все–таки хотел посвятить свое исследование именно развитию интерпретации в христианской традиции.
Итак, я приветствую русский перевод книги и ожидаю, что мое исследование будет не просто познавательным, каким оно когда–то было для меня самого, но вызовет отклики и комментарии, обращающие внимание на аспекты, упущенные мной. Каждый раз, читая канонические книги с верой и воображением, мы обнаруживаем, что Бог приготовил для нас множество даров.
Я вверяю вам свою книгу с уверенностью, что благодаря развитию интерпретации библейского текста как Русская церковь, так и американское христианство проникнутся духом покаяния и через покаяние придут к обновлению. По моему мнению, читая внимательно эти тексты и обращаясь к силе воображения, мы можем найти способ преобразить наше общество, сделать его более гуманным, цивилизованным и щедрым, таким, каким Бог хотел видеть Израиль и церковь.
Уолтер Брюггеман, Колумбийская богословская семинария, 5 сентября 2005 г.