2. В приговор и его исполнение вклинивается упоминание о Ное (и его семье): Ной снискал милость перед Богом (6:8) и за свою праведность был спасен (6:9). Ной и его семья избавлены от катастрофы. Тем самым это уже не просто рассказ о бедствии, но и рассказ об избавлении праведного Остатка. Воды хаоса ослабевают и отступают, когда Бог «вспоминает» Ноя.
3. Желание Бога прекратить потоп и возобновить благополучие на земле связано именно с присутствием Ноя. Бог даже обещает никогда больше не проклинать землю (8:21). И ближе к концу отрывка звучат радостные ноты (8:22):
Впредь во все дни земли
сеяние и жатва, холод и зной,
лето и зима, день и ночь
не прекратятся.
Поразительно, что переход от суда к милости здесь не связан с человеческим покаянием или вообще человеческим решением. Помыслы людских сердец как были «злы» (Быт 6:5), так и «злы» и остались (8:21). В этом смысле ничего не изменилось. Изменилось только одно, причем радикально: Бог Творец решил хранить верность, каким бы ни было его творение. То есть Бог здесь показан более милостивым и более благосклонным к земле.
4. Второе заключение к повествованию о потопе (9:8–17) также вращается вокруг божественного обетования «больше никогда» не наводить на землю потоп. Радуга, напоминание Богу (который иначе может забыть!), заверяет творение в «завете вечном между Богом и между всякою душою живою во всякой плоти, которая на земле» (9:16). Патрик Миллер пишет об этом тексте:
Безопасность окружающей среды зиждется на Завете Бога с людьми и всеми живыми существами. Завет с Ноем восстанавливает творение на благо животным и людям. Поэтому обращение человека с природой — это не только его обращение с творением Божьим, но и его отношение к божественному обетованию, которое получил не только он, но и животный мир… Народы — это часть тварного устройства, результат благословения Бога по завершении творения. Восстановление творения после потопа включает также восстановление человечества как части этого творения и обновление благословений (Быт 8:17; 9:1, 7) через потомков Ноя (Быт 9:19). И Завет с Ноем есть Завет со всем человечеством. Эта мысль проводится в тексте неоднократно и настойчиво. Всеобщий Завет с человечеством как способ поддержания творения охватывает все народы, одним из которых является Израиль.
(Miller 1995, 165–167)В обоих гипотетических литературных источниках (J и Р) сюжет развивается сходным образом:
Мы видим, что Бог передумывает и отменяет свой приговор об уничтожении мира (ср. Иер 18:1–11). Решающим фактором является Ной, — возможно, провозвестник верного Израиля, хотя эксплицитно эта связь нигде не обозначена (см. Иез 14:12–20, Евр 11:7). Значимость Ноя в данном рассказе невозможно переоценить. Тем не менее в конце отрывка самым важным и интересным персонажем оказывается не Ной, а Бог Израилев, восстанавливающий творение.
В нынешнем его виде рассказ о потопе представляет собой, в сущности, еще один рассказ о сотворении мира: как и в Быт 1, Бог обуздывает силы хаоса. Соответственно, Быт 6:5–9:17 позволяет сказать нечто очень важное о противоречии между строптивостью твари и волей Творца. Рольф Рендторф замечает:
Глава 9, особенно ст. 8–11, торжественно подтверждают обетование. То, что Бог только что возвестил, станет содержанием Завета («брит»): не наводить на землю новый потоп и не уничтожать больше живые существа. Но перед этим Бог дает понять, что мироздание уже не «хорошо весьма». Бог благословляет Ноя, заповедуя плодиться и размножаться (ст. 1), но тут же констатирует, что мира больше нет — ни у людей с животными (ст. 12), ни среди самих людей. Поэтому появляется и строгий запрет на убийство.
(Rendtorff 1993, 127–128)Итак, кульминацией рассказа о потопе выступает сцена, где Бог все–таки делает выбор в сторону творения и человеческого сообщества, дает им гарантии, обеспечивает миру будущее. Родословные, обрамляющие повествование о потопе, утверждают преемство, которое сохраняется даже несмотря на бедствие. Да, на какое–то время воды хаоса губительно врываются в творение, но все же желание Бога сохранить род человеческий одерживает верх. Впоследствии Ис 54:9–10 обратится к обетованию Быт 9 о милости, — оно будет укреплять евреев, изгнанных из своей земли и попавших в вавилонский плен.
Можно подвести итог. Переосмысляя древние мифы, Израиль сумел донести через это многообразие материалов цельную богословскую весть: над миром владычествует благой Бог, но в творении присутствует и непокорство, противление воле Божьей, то и дело создающее угрозу миру. С учетом «мифической» предыстории данных текстов и масштабности поднятых тем, неудивительно, что они стали предметом столь глубокой и комплексной разработки. Такое переосмысление древних сюжетов, придание им нового богословского смысла было великим актом творческого воображения, канонического воображения. Этот акт отразился в окончательной форме текста, но не положил конец интерпретации ни в иудейской, ни в христианской общинах.