В четвертых, полезно привести искренние признания позднейших современных нам критиков, представителей эволюционной гипотезы, признания о результатах критической литературы. Вельгаузен, в новейшем (1894 г.) издании Введения Блекка замечает: «критика по вопросу о происхождении Пятикнижия не приобрела доселе прочных основ и выводов». Баудиссин (Einleitung. 1901 г.) также замечает, что «несмотря на 150-летние усилия критиков, ясных следов иеговистических и елогистических документов не определено» (89 s. срав. 88 s.: unlosbare Verbindung der elogistischen und jahvistischen Schrift). Точно также и других документов не видно и следов… Кажется, к таким же красноречивым, хотя и «немым», признаниям нужно отнести предположение Баудиссина (Einl. 87–96, 123–139 ss.), Гункеля (Соm. üb. Genesis. 1901 г. LV-LXIV ss.) и может быть многих других ученых, что в Пятикнижии нужно различать «Яхвиста и Иеговиста». Как же их различить, когда по-еврейски есть лишь одно , своеобразно лишь читаемое современными учеными? Sapienti sat…
Сравнивая с указанным разнообразием, противоречиями, неустойчивостью и неопределенностью критических выводов и критической литературы, свои не только устойчивые, а и непоколебимые выводы, соединяемые многовековой работой верующей мысли с древними иудейскими и христианскими преданиями, освященными Иисусом Христом и апостолами, — не сомневаемся, к чему должен умом и сердцем склоняться православный разумный читатель, а тем более богослов. С одной стороны, шаткое, неустойчивое несвободное от самолюбивых тенденций, взаимно-противоречивое гадание без твердых исторических основ, — с другой твердое непоколебимое многовековое единообразное верование. На последнюю весовую чашу, думаем, все гири должны пасть…
Разбор возражений против подлинности Пятикнижия.
Основания для вышеприведенных многочисленных гипотез о происхождении Пятикнижия заключались не в предании, а в так называемых внутренних признаках — в содержании Пятикнижия. Рассмотрим эти основания, сначала для гипотез о неподлинности Пятикнижия, а затем для гипотез о различии его писателей. Для гипотез первого рода основания должны заключаться, как и естественно предполагать, в анахронизмах, т. е. выражениях, которые мог употребить не Моисей, а позднейший писатель. Эти анахронизмы, как мы видели, смущали составителей лжеклементин, средневековых раввинов, дальнейших философов, и намеренно разыскивались и разыскиваются современными критиками. Отыскиваемые или невольно замечаемые в Пятикнижии анахронизмы заключаются в исторических, археологических и географических замечаниях, несвойственных Моисею. К первым относится описание событий, совершившихся в конце жизни Моисея, как древних, память о коих не у всех сохранилась и нуждается в подкреплении другими, иногда вещественными, памятниками, и упоминание о событиях, случившихся после Моисея. Археологические и географические замечания анахронистического характера заключаются в употреблении названий мест, появившихся позже Моисея, в точке зрения на заиорданские и западные области не свойственной Моисею. Далее, анахронизмы заключаются в упоминании о письменных памятниках и царях израильских. В прежнее время различного рода анахронизмов насчитывалось очень много, но критики с течением времени сами заметили бездоказательность многих из них и потому сократили количество их, чем и мы воспользуемся. И вообще при разборе возражений остановимся на наиболее из них существенных и характерных для критической литературы, повторяемых до последнего времени.
Первое место, по древности критических сомнений на нем основанных, в ряду анахронизмов занимает выражение Быт 12:6: Хананеи и Ферезеи жили тогда в земле той, — повторяемое в Быт 13:7. Это выражение, говорили еще средневековые раввины и говорят критики нового времени, неуместно у Моисея, потому что при нем означенные народы еще жили в Палестине. Правда ли это? Бытописатель описывает (в Быт 12:6 и 13:7) странствование Авраама по Палестине и отделение его от Лота и вставляет упомянутое замечание о хананеях очевидно потому, что они занимали Палестину и стесняли Авраама и Лота, заставляя их разделяться и странствовать. Это замечание, таким образом, необходимо было и должно быть употреблено всяким историком, жившим до истребления или по истреблении хананеев. Тем более естественно было употребить его Моисею, что им обозначалась сила веры Авраама. Авраам, по воле Божией, оставив свое отечество, небоязненно странствует по чуждой земле, плотно населенной чуждым народом, и верит, что эта земля несомненно будет собственностью его потомства. Вот как нужно верить Господу, чтобы вера вменилась в правду.