— Ну-с!.. Восемьдесят центов! — подхватил Флинт, большие круглые глаза которого разгорались все больше и больше по мере того, как надбавляли цену.
Дэн Тудринк сделал жест, так подействовавший на майора Донеллана, что тот вскочил, как бы поднятый пружиной.
— Сто центов! — коротко, точно отчеканивая, произнес делегат Англии.
Этими двумя словами Англия брала на себя обязательство внести четыреста семь тысяч долларов. Державшие пари за англичан громко крикнули «ура», подхваченное многими из публики; зато другие — державшие пари за Америку — переглянулись и видимо приуныли, разочарованные таким печальным оборотом дела. Шутка ли сказать: четыреста семь тысяч долларов! И добро бы за что-нибудь действительно стоящее такой суммы, а то чуть не полмиллиона долларов за ледяные горы, поля и равнины! Но представитель таинственного «Северного Полярного Товарищества» по-прежнему не издал еще ни звука, не поднял ни разу головы. Неужели он так и просидит все время молча, не сделав ни одной надбавки?!. Если допустить даже, что ему хотелось выждать момента, когда делегаты Дании, Голландии, Швеции и России исчерпают свои ресурсы, то ведь эта минута уже, по-видимому, настала. По крайней мере, судя по тому, как все отнеслись к почтенной цифре майора Донеллана — «сто центов», — ясно было, что они уже готовились к отступлению.
— Сто центов за квадратную милю! — два раза повторил Флинт.
— Сто центов!.. Сто центов!.. — дважды сказал распорядитель аукциона.
— Сто центов!.. Сто центов!.. Сто центов!.. — громко повторял аукционист, поднимая молоточек.
— Кто больше? — спросил Жильмур. — Итак, решено?.. Никому не жалко уступить за эту цену?..
И, говоря это, он обвел глазами всех присутствующих, даже затаивших дыхание от сильного волнения.
— Раз!.. — стукнул он молоточком, — два!..
— Сто двадцать центов!.. — спокойно произнес Вильям Форстер, перевертывая газету и даже не поднимая головы.
— Гип! Гип! — подхватили державшие самое крупное пари за Америку.
Майор Донеллан, в свою очередь, гордо выпрямился; его длинная шея механически поворачивалась над угловатыми плечами, а тонкие губы были подобраны наподобие клюва. Он кинул молниеносный взгляд на представителя американской компании, но безуспешно. Тот даже не шевельнулся.
— Сто сорок! — произнес майор Донеллан.
— Сто шестьдесят! — сказал Форстер.
— Сто восемьдесят! — прогремел майор.
— Сто девяносто! — прошептал Форстер.
— Сто девяносто пять центов! — проворчал делегат Англии и затем, скрестив на груди руки, вызывающе взглянул на представителя Северо-Американских Штатов.
В зале наступила такая тишина, что слышен был бы полет бабочки, шорох ползущего червячка, движение насекомого. Казалось, в данную минуту жизнь каждого из присутствующих была в руках майора Донеллана. Его подвижная голова как бы замерла. Дэн Тудринк наоборот, ожесточенно скреб себе затылок. Жильмур приостановился на несколько минут, показавшихся всем вечностью. Агент рыбной фирмы продолжал читать газету и по-прежнему делал карандашом какие-то пометки, очевидно, не имевшие ничего общего с продажей Северной области.
Неужели и он дошел до той предельной суммы, превысить которую уже не мог? Неужели он откажется сделать хоть малейшую надбавку? Неужели и сам он понял, что зашел слишком далеко и что предложенная сумма за ледяную пустыню — верх безумия?
— Сто девяносто пять центов! — повторил аукционист. — Стучу!..
И он взмахнул молоточком, собираясь ударить им по столу.
— Раз!.. два!!.
— Кончайте… кончайте… — послышались нетерпеливые голоса многих из публики, крайне недовольных нерешительностью главного распорядителя аукциона.
— Раз!.. два!!. — повторил он опять.
Взоры всех были устремлены на представителя «Северного Полярного Товарищества практических деятелей».
А этот удивительный человек, нисколько, по-видимому, не торопясь, вынул из кармана большой клетчатый фуляровый платок и начал не спеша громко сморкаться. Глаза Мастона и Скорбит тоже были жадно устремлены на толстяка, и по тому, как лица их то бледнели, то краснели, можно было догадаться, каких усилий стоило им скрыть свое волнение. Чем объяснить, что Вильям Форстер так медлил и колебался сделать надбавку к цене, предложенной майором?
Между тем Форстер высморкался раз, другой, даже третий и только тогда скромно пробормотал сквозь зубы:
— Двести центов!
Весь зал содрогнулся; еще мгновение и в воздухе раздались такие неистовые крики: «гип!.. гип!..», что стекла зазвенели в окнах. Эти два слова произвели на майора Донеллана ошеломляющее впечатление: точно подкошенный, он тяжело опустился на стул, рядом с не менее смущенным, чем он сам, Тудринком. Цена за всю область доведена была до восьмисот тысяч долларов, очевидно, превышать эту сумму уполномоченный Великобритании не имел права.