Джулия открыла глаза и поспешно поднялась, удивленно озираясь по сторонам. Темный зал, в котором она решила провести ночь, теперь был ярко освещен множеством факелов. От изобилия драгоценных камней и золота, украшавших колонны, арочные перекрытия, пол и потолок, рябило в глазах.
Два массивных золотых трона с бархатными пурпурными подушками, украшенных алмазами величиной с апельсин, стояли на пьедестале, с которого только что поднялась Джулия.
– Метаморфозы Луны, – прошептала она, прикоснувшись к сияющим алмазам. Потом медленно обошла вокруг трона и, внимательно разглядывая золотую инкрустацию, прошептала:
– Но разве такое возможно?
– Возможно, ты многого не знаешь, друг мой, – громко проговорил юноша, поспешно входя в тронный зал. Джулия вздрогнула и потихоньку выглянула из-за трона, удивляясь, как юноша мог услышать ее вопрос, и почему он называет ее своим другом?
Но, увидев рядом с юношей старца, сосредоточенно теребящего жидкую бородку, поняла, что пока о ее присутствии здесь никто не знает, и поспешила спрятаться за троном.
– Позвольте мне поспорить с вами, Ваше Величество, – проговорил старец. – Я считаю, что нам не следует торопиться со строительством новых темплов. Вы же сами видите, что много, не значит – хорошо. Работы ведутся с такой поспешностью, что мы не в силах их полностью контролировать. Люди работают плохо…
– Заставь их работать лучше, друг мой, – улыбнулся юноша, усаживаясь на трон. Джулия прижала шарф к лицу, стараясь не дышать.
– Ах, Ваше Величество, вы требуете от меня невозможного, – горестно вздохнул старец. – Нельзя заставлять людей работать бесплатно.
– Так дай им денег.
– Но где я их возьму? Казна давно пуста…
– Вот как? – удивленно воскликнул юноша и поднялся. – Кто же разорил нашу богатейшую страну?
– Вы, Нджаява Манн Севен, седьмой король династии Македа, – глядя в глаза юноше, ответил старец.
– Когда же я успел? – медленно опускаясь на трон, спросил король.
– Деньги утекают сквозь пальцы, как вода, – сказал старец. – Вы никогда не задумывались, сколько средств уходит на содержание гарема и тысячи танцовщиц Апсара, на званые пиры, балы и маскарады? – Король покачал головой. – На все это уходят баснословные средства. Прибавьте сюда содержание армии, охрану границ, строительство новых храмов… Боюсь, что народ подумывает о восстании.
– Ты уверен в этом, Давир? – спросил король. Старец пожал плечами. – Так узнай поскорее, о чем говорят за стенами Анкор Томба, – приказал король. – Ты опечалил меня своими речами. Довольно. Ступай и вели танцовщицам успокоить мой огорченный дух.
Старец поклонился и направился к выходу.
– Постой, Давир, – возвысил голос король. Джулия зажмурилась, думая, что сейчас он прикажет схватить её. Но король отдал другой приказ:
– Приготовь благовония, Давир, чтобы после созерцания танцев я смог отправиться для поклонения золотому Будде. Попросим его усмирить народ.
– Хорошо, Ваше Величество, – ответил старец и удалился.
Еще не затихли в коридорах его шаги, а уже послышались звуки бубенцов, бряцание браслетов и звонкий девичий смех.
– Ну, разве я могу отказать себе в удовольствии созерцать вас, мои танцовщицы Апсара? – воскликнул Нджаява Манн Севен, поднимаясь с трона. Легкой походкой он прошествовал навстречу девушкам, ручейком втекающим в ярко освещенный тронный зал.
Разноцветные костюмы, расшитые золотом, коронообразные головные уборы, стреловидные украшения на руках делали медленно движущихся танцовщиц похожими на ожившие каменные изваяния. Если бы не сияющие глаза, очерченные сурьмой, которые выделялись на бледных лицах девушек, то поверить в то, что танцовщицы живые, было бы невозможно.
Девушки замирали в странных позах, неестественно выгибая кисти рук и ступни ног. Оживали они лишь после того, как король прикасался кончиками пальцев к своим губам, а затем ко лбу танцовщицы. Принимая новую позу, Апсара звонко смеялась. Смех напоминал звон колокольчика, замирающий на долю секунды, чтобы потом зазвенеть по-иному.
Танец сопровождала музыка барабана, то нарастая, то затихая. Джулии казалось, что она слышит шум океана и шепот ветра, шелест листьев и трепет травинок, раскаты грома и безмятежную тишь. И вот уже не танцовщицы Апсара, а радуга движется по сверкающему залу, а под ней ходит в ярко-желтых одеждах черноглазый юноша Нджаява Манн Севен – седьмой король династии Македа. Но почему его лицо кажется Джулии таким знакомым?