Когда молодому человеку надоело рассматривать обыденную жизнь поселения, разбавленную присутствием молчаливых солдат полным напряжения, он начал расхаживать по комнате, насколько позволяло небольшое пространство: от кровати до окна было не больше трех шагов. Потом Егор вновь улегся на кровать и вроде даже поспал какое-то время, но сам он этого не заметил. Узнать, который был час, было невозможно. Каких либо часов нигде не наблюдалось, а телефон, который давным давно разрядился, бесполезно лежал среди еловых веток на уступе в землянке.
В мучительных ожиданиях Егор встретил время обеда. Он это понял, когда увидел, как перед полевой кухней начала скапливаться очередь. К остальным, на прием пищи его явно не собирались выпускать, но и как-то поспособствовать утолению назревающего голода охранники также не намеревались.
-Что-то не похоже, что о мне беспокоятся, - с претензией заявил Егор, подойдя вплотную к двери. - Хотите чтобы я тут с голоду сдох? Тогда Черному и делать ничего не придется. Сами своим бездействием все сделаете.
В голове Егор прекрасно понимал, что не от какого голода не умер бы. По крайней мере сейчас. В последний раз он ел вечером, перед тем как идти в баню. Но с каждой минутой, проведенной в дома Быка в томительном ожидании неизвестно чего, он все больше начинал думать, что был не защищаемым, а заключенным.
Ответа, как Егор и предполагал, не последовало.
Разозлившись не на кого-либо, а на сложившуюся ситуацию, молодой человек отчаянно ударил кулаком в дверь, после чего вернулся и рухнул на кровать лицом вниз и долго еще раскачивался на растянутых пружинах, слушая постепенно затухающее их ритмичное поскрипывание.
Голод разбушевался к вечеру, когда к скрипу пружин, вызванному специально, путем подпрыгивания, добавилось громкое урчание. За окном уже сгущались сумерки, а по едва пробивающемуся шуму с улицы, было слышно, как поселенцы возвращались с работ и продвигались к кухне, вооружившись мисками и ложками, иногда невольно постукивая ими друг об друга. На этот раз Егор даже не стал пытаться препираться с охранниками, без всякого интереса наблюдая с кровати за темным небом и редкими отблесками костров на стекле. К этому моменту молодой человек уже вспомнил имена практически всех Катиных знакомых, которые могли оказаться среди солдат, вспомнил даже Сергея Евгеньевича - учителя ОБЖ и Катиного наставника, хотя видел его лишь один раз, как-то провожая Катю вместе с группой, возглавляемую им. Запомнил его только благодаря его статной внешности. Огромный и коротко стриженный, в прошлом военный - он при встрече смял своей огромной ладонью кисть Егора, где она и скрылась почти полностью. Пересчитал все доски, которыми была обита изнутри изба, измерил шагами, а позже - ступнями, периметр небольшой комнаты. Дойдя до нервозного раскачивания на пружинах, Егор уже начал фантазировать о долгожданной встрече с Катей, а точнее о том, что именно он скажет, как только ее увидит. Будет ли он извиняться за их последний телефонный разговор? Вдруг она и вовсе про него забыла, а он лишь напомнит о нем, взбудоражив старые обиды? Хотелось бы еще узнать о ее истинных мотивах ее побега. Егор не мог поверить, что она появилась здесь только благодаря мистическому голосу. Местные обыватели, как говорил Бык, бежали сюда не от хорошей жизни. Дома их ничего не держало, поэтому они и оказались здесь. А голос, как понял Егор, лишь объединил их каким-то таинственным способом. Кате же бежать было не от чего. По крайней мере так хотел думать молодой человек.
Помимо первых слов, парня волновала и реакция Кати на его появление. Егор не знал, говорил ли Бык ей о их скорой встрече, но было бы глупо не предполагать, что она рано или поздно случится, ведь они оба знали, что находились недалеко друг от друга. По сравнению с тем расстоянием, когда молодой человек был в Москве, это было действительно недалеко. И все же Егор не был уверен, что все пройдет так гладко, как хотелось бы. Их встреча у заброшенного здания была случайной и вовсе не запланированной, поэтому и Катины эмоции, последовавшие после узнавания были искренними. Если не сказать больше, что они отсутствовали. Удивление - единственное, что он смог прочитать в ее взгляде - вряд ли можно было засчитать, как радость. Может быть и поэтому Егор сперва не признал в ней свою возлюбленную.
Ближе к ночи, когда все костры были потушены, Егор, уставший даже от раздумий, просто, без всяких мыслей наблюдал, сидя на табурете, за скоплениями звезд, которые были видны в ограниченном окном кусочке неба. В поселении было тихо, на улице не осталось ни одного жителя, и только солдаты прохаживались вдоль домов, освещая пространство вокруг себя подствольными фонарями, иногда направляя свет в окна, как бы намекая и без того напуганным с прошлой ночи жителям о своем присутствии.