От нечего делать я пересчитала наш боевой отряд и хихикнула.
– В чём дело? – насторожилась Алеста. По-моему, она, как только я улыбалась, ждала какой-то пакости.
– Нас тринадцать, – жизнерадостно поведала я и улыбнулась пошире, чтобы увидеть, как напрягается Алеста. Но в этот раз мне обломилось.
– Четырнадцать. Ты забыла посчитать малыша Фео. И даже если тринадцать – что в этом смешного?
– Эмм… забей. – легко разрешила я. – Не заморачивайся. Не думай об этом, – старательно подбирала слова, которые бы дошли до Алесты.
– И всё же?..
– У нас оно считается несчастливым, – ляпнула, а затем с испугом посмотрела на Милу. Увидела, как округлились глаза у девчонки. – Но я в эту чухню не верю, – заговорила горячо и скороговоркой. – Я это число даже люблю – мне оно удачу приносит. Да и вообще, не верю я во всякие дурацкие предрассудки!
Я вдруг поняла, что оправдываюсь, загипнотизированная пристальным Алестиным взглядом.
– Хм… – задумчиво хмыкнула вечная дева-прорицательница и уставилась в оконный проём.
Я уже хотела было взбеситься, но тут Мила сжала мою ладонь:
– У нас тринадцать – число счастливое. Знаковое.
Обалдеть. Даже в мелочи – всё наоборот.
– Всё равно нас четырнадцать, – отстраненно повторила Алеста, не отрывая взгляда от оконного пейзажа.
– Не будем искать знаки. Чем меньше примет, тем легче живется.
Я со стоном вытянула одеревеневшие ноги. Жаль, что не могу ехать на лошадке весь день. Не хотелось пялиться в окно, не хотелось разговаривать. Мерцатель, сочно хрустя, поедал мимею. Мысли крутились бильярдными шарами. Наверное, мозги не поспевали за сменой событий, поэтому что-то тревожило меня и не давало покоя. В какой-то неуловимый момент я сдалась и провалилась в сон, успокоенная мерным покачиванием повозки…
Разбудили меня под вечер: наш маленький караван остановился. Горело два костра. Я потянула носом: вкусно пахло едой, У костров хлопотали Росса и – неожиданно – Ренн. Почему-то мне казалось, что заннматься таким прозаическим делом, как ужин, дело не магическое.
Уселась я рядом с Гелланом. Он выглядел уставшим: лицо окаменевшее, взгляд – застывший. Блики костра укладывали живые тени, отчего казалось, что кожа на его скулах и волосы, падающие на плечи, шевелятся. Безотчетно прижалась к Гелланову боку – и стало как-то спокойнее от тепла его тела.
Рядом со мной примостилась Мила. Сижу, окутанная ими – хрупкой девочкой и надежным Гелланом.... Почему-то захотелось плакать. Замерла, дышала тихо-тихо, не мигая смотрела на огонь, чтобы не выдать себя. Забываю, что он чувствует меня, слышит мысли и… понимает. Не стал ничего спрашивать, лишь погладил мои пальцы, сжатые в кулак.
Выдохнула и поняла: отпускает, становится легче. На миг расслабилась, чтобы через секунду вздрогнуть.
– Что мы наделали, – дёрнулась испуганно, – сбежали, бросили всё и всех. А что если Лерран действительно сможет попасть в замок? Там мерцатели и Жерель… Мы совсем головы потеряли.
Я раскачивалась и причитала, как алкоголик над последними каплями водки; губы не слушались, слова вылетали нечётко, смазывались и били болью в виски.
– Перестань. – Мила, плотнее прижавшись ко мне, погладила маленькой ладошкой плечо. – Ниичего нее случится.
Я перестала шататься, поймала пристальный взгляд Россы и сжалась, спрятав лицо в коленях: стало стыдно за свой испуг и мини-истерику.
– Знать бы почему все спокойны, а я без конца ищу проколы в нашем плане, – пробормотала больше себе, чем для окружающих.
– Жерели в саду больше нет, – выдохнула Мила быстро. Наверное, чтобы не заикаться.
Я замерла. Вот это новость.
– Да и в сад просто так не попадёшь, – тихо вторил сестре Геллан. – Туда не мог войти даже Пор. Куда уж чужому… не проберётся.
Чем дальше, тем интереснее. А Геллан, помолчав, добавил ещё тише:
– И мерцатели исчезнут, если почувствуют агрессию.
– Растворятся в воздухе, – не удержавшись, съязвила я.
– Уже лучше. – хмыкнул твердолобый властитель и провёл ладонью по лицу.