– Ещё как, – холодно ответила Иранна. – Но полудиким дурачком прикидываться легче. Подозреваю, он голоден и отощал.
– Геллан, может, ты его отпустишь? – Дара пыталась рассмотреть кровочмака, но не приближалась.
– На нём нет печати, – скривил губы Ренн. – Опасен. Проще уничтожить.
– Вам бы только уничтожить, – сверкнула глазами Дара и сделала шаг вперёд.
По пылающим щекам и возмущённому взгляду Геллан понял, что представление только начинается, поэтому осторожно опустил кровочмака на землю. Тот протяжно всхлипнул и утих, скрутившись клубочком.
– Одно движение в её сторону – и ты не жилец, – пригрозил Геллан неподвижному телу. – Услышал?
Фигура горестно выдохнула.
– Не бойся, – тихо попросила девчонка, присаживаясь перед лохматым кровочмаком на корточки. – Тебя как зовут?
Кровочмак молчал, лишь тело подрагивало, как в ознобе.
– Будешь молчать – убьют. – проникновенно сказала Дара и грозно зыркнула по сторонам, мысленно призывая всех ничего не говорить.
Никто, собственно, не собирался рот открывать: когда ещё удастся побывать на бесплатном представлении? Геллан хмыкнул, Ираннины брови плавно взмыли высоко-высоко и, как по команде, на всех лицах расцвели улыбки. Улыбалась даже пугливая Ви, крепко прижимая к себе сына. Только сорокоши раздулись в размерах из-за стоящей дыбом шерсти и следили за кровочмаком не мигая. От такого взгляда замерзают лужи.
– Ложь. – голос прозвучал глухо и твёрдо и совсем не напоминал недавнее жалобное скуление.
Алеста закатила глаза и развела руками.
– Да что ты? – Дара удивилась вполне искренне.
– Кровочмаки легко распознают ложь и правду – это часть их дара, – занудно пояснил Ренн.
– Ну, зато он заговорил, – не сдалась небесная и повторила вопрос:
– Так как тебя зовут?
– У них забористые имена. Под чаркой драна не все выговорят, – вмешался в разговор Раграсс.
Дара и ухом не повела: смотрела внимательно на клубок шерсти, что продолжал трястись мелкой дрожью на земле.
– Айбингумилергерз. – отчеканил кровочмак
Дара вздрогнула.
– Мда. А я Дара. Буду звать тебя Айболитом. Тебе холодно?
Тело на мгновение трястись перестало, чтобы через миг задрожать с удвоенной силой.
– Скорее голодно, – ввернула слово Росса.
– Кровочмаки не испытывают холод или жару. Только голод управляет ими и не даёт хотя бы немного походить на обычных людей.
– Угу. – Геллан почувствовал, как внезапно разозлилась Дара. – И эти слова сказал маг, которого обычные люди за человека не считают. Я сейчас!
Дара вскочила на ноги и метнулась к фургонам. Через минуту она вынырнула с истерически орущей квокой в руках. И пока никто не опомнился, протянула бедную птицу кровочмаку:
– На, поешь. Это курица. – с этими словами она швырнула квоку прямо в лохматое тело.
Наверное, молниеносное движение цепкой руки заметил только Геллан. Несчастная квока исчезла и с протяжным клекотом затихла; раздались чмокающие звуки и почти эротическое постанывание. Через пару минут всё было кончено и кровочмак затих.
– Ну что, Айболит, поужинал?
– Айбингумилергерз.
– Не уговаривай, я всё равно это не выговорю, – заявила Дара, приглядываясь к скукоженному косматому существу.
Геллан чувствовал, как уходит дрожь из жалкого тела, видел, как плавно расправляются плечи и появляется голова. Вот уже видны глаза – удивительные, притягательные, неподвижные. Айбингумилергерз смотрит на Дару не отрываясь. Что в этом взгляде?.. Превосходство?..Холодное презрение? Или… лёгкое восхищение?.. Не понять, не почувствовать, не оценить…
Сила, заключённая в презренном теле, уродливом и неказистом, оживает в немигающих глазах цвета старинного нектара столетней выдержки… Плавно, словно влажный змеиный след, кровочмак поднимает левую лапу-руку – волосатую, как у зверя, с узкой ладонью и изящными пальцами, как у человека. Геллан готов дать отпор, пресечь любое поползновение, но через секунду понимает: ничего плохого не случится.
Раскрытая ладонь, изогнутая чашей – знак доверия. Высшего доверия, на какое только способны эти хладные полутрупы – живые мертвецы. Ещё ни разу Геллан не видел этого жеста, читал лишь в книгах да слышал из уст Иранны и брата Анассана. Но Дара не знает значения знака, как не понимает дружного вздоха, не видит удивлённого лица Ренна, которого, казалось, вообще нельзя удивить…
Где-то в глубине золотистых зрачков кровочмака рождается намёк на улыбку, что мягко касается его губ – очень легко, почти незаметно. Айбингумилергерз опускает глаза; появляется вторая рука, в которой он держит мёртвую квоку. Из-под опущенных век сверкает золотой искрой взгляд, губы изгибаются причудливым луком. Левая рука медленно проводит по тушке бездыханной птицы, словно лаская нежно-нежно, любовно и трепетно… Затем кровочмак легонько дует – и перья слетают, как тронутые заморозком листья с деревьев…