— Зачем вообще нужны все эти твари? — поёжилась девчонка.
Келлабума посмотрела на неё пристально, очень серьёзно:
— Они часть этой земли, Дара. Мир не может быть слишком добрым или злым. Он живёт в равновесии, поэтому есть место и хорошему, и плохому. Всё не случайно.
— А если зла станет больше, что тогда?
Страх ли звучал в девчоночьем голосе или растерянность?..
— Значит появятся те, кто будет творить добро, чтобы чаши уравновесились.
Костёр догорал, таял, как снег. Круг выжженной травы и влажной земли — будто и не было страшных космий, но блеск солнечных слёз шептали: знаем, помним, не вычеркнешь и не забудешь…
Пока Геллан и Дара смотрели на уходящие в небо последние искры, Келлабума сходила в лачугу и вернулась с бархатным черным мешочком, встала на колени и не спеша стала собирать камешки.
— Может, не надо? — засомневалась Дара.
— А зачем они здесь? Пригодятся. За солнечные камни нынче хорошую цену дают.
— Откуда знаешь? — не выдержал Геллан. — Ты же никуда не ходишь из этой глуши.
— Не ходить — не значит не знать. Часть оставишь себе. Пригодятся. Солнечные не только космий убивают.
Снова поднялся ветер, забушевал, заметался яростным зверем; рвал одежду, хлестал колючим снегом, сбивал дыхание.
— Можно я пойду? — прокричала Дара, перекрикивая вой приближающейся вьюги.
Она прижимала Сильвэя к себе, пытаясь прикрыть коша полой плаща. Геллан кивнул, и девчонка поплелась к лачуге. Он проводил её глазами и стал ждать Келлабуму. Не мог заставить себя собирать камни, но и уйти, бросив целительницу, тоже не мог. Поэтому стоял, задерживая дыхание и смотрел в почти чёрное небо, затянутое неспокойными тучами.
Келлабума собирала камни тщательно. Пальцы закоченели и не слушались, но она не спешила. Геллан помог подняться ей с колен, когда она закончила. Вьюга бушевала; набирала полные лёгкие ветра со снегом и зло плевалась в лицо; крутила белое сальто, пытаясь сбить с ног; за мутно-белым телом непогоды в двух шагах ничего не разглядеть…
Они ввалились в избушку, похожие на косматых белых зверей, громко топали и отряхивались, пытаясь избавиться от плотной наледи на обуви и одежде. Дара подбрасывала поленья в очаг и морщилась от боли: порезанная ладонь горела и дёргала, как застуженный зуб.
Раздевшись, Келлабума молча взяла мазь и снова обработала ранки, подольше задерживая холодные пальцы в местах укусов, царапин и пореза. Дара с интересом смотрела, что она такое делает: боль утихала то ли от мази, то ли от прохладных пальцев целительницы.
Что-то зашуршало в углу, а потом с шумом шлёпнулось на пол. Дара взвизгнула и вскочила.
— Не бойся, — показала в улыбке крепкие зубы Келл, — Чока вернулась.
— Ну и шуточки у вас, с чувством сказала девчонка и покосилась на взъерошенного зверька. Мех потемнел и заледенел, отчего бельча стала похожа на дикобраза или ежа.
— Как она в дом попала? — спросила Дара, протягивая к белочке руки.
Чока стояла за задних лапках и принюхивалась к протянутым ладоням, но идти к девочке не спешила.
— У неё ход есть специальный, на трубу похожий.
— Как эти твари туда не полезли…
Келлабуме показалось, что Дара впервые за день испугалась по-настоящему.
— Мейхон умный. Он обороняется, как может.
— Ага… только копья всякие в стол пропускает.
Келл посмотрела на Геллана.
— Рассказывайте обо всём, — приказала строго, чтобы не появилось желание увильнуть.
И Геллан рассказал. Кратко, как мог. И про охоту на мерцателей, и про стило в столе, и про кольцеглота.
— Думаю, часть событий ты знаешь. Ты часто знаешь… наперёд.
— Или просто знаю, — усмехнулась Келл, и горькая складочка прочертила косую линию от губ к подбородку. — Чока, Чока, — поманила она бельча, и зверёк охотно нырнул в тепло больших ладоней.
Келл огладила мокрую шестку, приложила палец к голове животного и закрыла глаза.
— В Долине спокойно. Падает снег, но вьюги нет. Иранна позаботится о Миле. Маленькая властительница останется с муйбой и не поедет одна в замок. Везде неспокойно…
— Почему ты здесь одна?.. Прячешься, как Димон?.. Убегаешь от чего-то?.. Обидел ли тебя кто?.. — слова летят из Дары бурным потоком, как вода с гор: невозможно остановить. — Ты могла бы жить в Долине, лечить людей, учить детишек, как Иранна.
— В поселении может быть только одна муйба. — это Геллан пытается перегородить плотину Дариных вопросов.
— Что за чушь очередная? — фыркает девчонка пренебрежительно. — Замшелое средневековье, блин! Да в Долине хватит работы на трёх муйб!