Я крутила в голове последние события и так и эдак. Что-то цеплялось за край сознания, как заноза, но я не могла понять причины моей тревоги. В какой-то момент со вздохом встал Геллан, взял мои руки в свои, чертил знаки, пока боль не притупилась. Затем, поколебавшись, лёг рядом и притянул меня под свой бок.
— Спи, Дара, — прошептал еле слышно, но я почему-то успокоилась и почти сразу провалилась в сон. Наверное, его надёжности хватит на всех…
Поутру Геллан разбудил меня. Глаза открываться не хотели. Зато Алеста уже была на ногах.
— Попрощаюсь с бабушкой, — сказала просто, — это недалеко. Я быстро.
Пока мы умывались и укладывали вещи, она вернулась. Собранная, сосредоточенная, готовая отправиться в путь. С собой взяла лишь заплечный мешок, обвела долгим взглядом хибарку и вышла. На пороге нас ждал сюрприз. Алеста стояла не сама.
— Да ладно! — сыронизировала я. — Скажи, что ты это несерьёзно!
— Я же не могу оставить её здесь?
Слабый голосок, несчастные глаза. Козла злобно мемекнула, покосившись на меня подозрительным взглядом.
— Если ты ещё раз скажешь, что все животные Зеосса меня любят, я припомню тебе эту козу, Геллан!
У него подозрительно дрожали плечи, а лицо он старательно прятал под прекрасными золотыми волосами.
— Горные козы отлично перемещаются в горах, — сказал он осторожно.
Я развела руками:
— А какое, собственно, мне дело? Возможно, ты трёхжильный и способен, как Геракл, тянуть на себе Дару, Алесту и чокнутую козу.
— Как кто? — заинтересовалась Алеста.
— Забудь, — буркнула я, — это мифология другого мира. Давайте уже двигаться вперёд. То есть назад.
Назад оказалось двигаться легче. Во-первых, мы пошли другим путём. Алеста только хмыкнула и развеселилась, увидев, как мы добрались к избушке. Она щёлкнула пальцами — впереди, как гончая собака, помчалась коза, следом затряс толстой задницей голубой кот, а нам оставалось следовать за животными.
Зря я бухтела на Алесту: гибкая, сильная, ловкая, она передвигалась, как кошка. Не стонала, не ныла, не закатывала глаза и не падала при каждом шорохе Геллану на грудь. Лишь в паре-тройке мест нас перетаскивал Геллан.
Солнце едва перевалило за полдень, когда мы добрались до Ушана с Савром. Всю дорогу Алеста развлекала разговорами Геллана, а я молчала, следуя за ними на осле. Включаться в пустопорожнюю болтовню не было ни желания, ни смысла.
К домику Келлабумы мы подъехали ночью. Муйба-отшельница ждала нас.
— Как она? — спросил Геллан.
— Можно сказать, отлично. Иранна возила Милу в замок. К Жерели.
Геллан кивнул:
— Наверное, ей сейчас это нужнее всего остального. Позаботься об Алесте. Мы с Дарой завтра отправляемся в Зоуинмархаг. Осталось незавершенное дело… А после будем собираться в путь.
Келлабума кивнула.
Геллан вкратце рассказал ей о предсказании и, помолчав, спросил:
— Ты знала, что я законнорождённый?
Брови у Келл полезли на лоб:
— А кто тебе сказал обратное?..
— Никто. Я… никогда не спрашивал ни о чём маму. И всегда считал, что рождён вне брака. Но тогда я ничего, ничего не понимаю! Она считала его мёртвым, раз вышла замуж за Пора?.. Или он мёртв?..
Келлабума успокаивающе погладила Геллана по руке:
— Он жив, сынок. Нулай — маг… кто бы мог подумать… Ты знаешь, где сможешь найти его. А что касается двух браков… Есть очень древний обычай, когда мужчина отпускает свою женщину, освобождая её от всех обязательств, если у них нет детей. Нулай сделал это перед тем, как исчезнуть. Ама была слишком гордой, чтобы сказать, что носит дитя…
— У вас что, не разводятся? — поинтересовалась я.
Геллан и Келлабума так уставились, словно у меня второй нос вырос.
— Ну, брак один и навсегда? Пока смерть не разлучит?..
— Да. У нас так. — мрачно ответил Геллан. — Хотя, как видишь, есть древние обычаи, о которых почти никто не знает.
— Получается, ты родился вне брака.
Келлабума мягко покачала головой и грустно улыбнулась:
— Он был зачат в браке, а значит не имеет значения, был ли брак на момент его рождения. Муж может умереть или погибнуть. С законами всё просто и сурово. Пора вам отдыхать. Завтра опять в путь.
— Скоро, Келл, — вздохнул Геллан, — жизнь превратится в нескончаемую дорогу.
Муйба посмотрела с грустью и начертила на лбу Геллана охранный знак.
— У Обирайны свои законы. Ты знаешь, что надо делать, сынок: жить душой, рассчитывать разумом, любить сердцем. И тогда всё получится.