Глава 13. Муйбины уроки. Мила
У Иранны глаза, как острые пики: проникают глубоко, выворачивают наизнанку и знают всё, даже если ты молчишь. Невозможно спрятаться, не замечать, делать вид, что не понимаешь, зачем муйба смотрит на тебя и чего хочет…
Она чувствовала её взгляд даже спиной.
У Иранны брови, как крылья у птицы: изогнутые, тёмные, красивые, наполненные сигналами-символами. Нахмурились — недовольство. Поднялась левая бровь-крыло — ты ошибся; правая идёт на взлёт — есть надежда выкрутиться; обе поднимаются вверх — никогда не угадаешь, что будет дальше: смех или удивление, ирония или ободрение.
Она боялась и любила эти подвижные крылья, могла смотреть за их плавными взмахами бесконечно.
У Иранны чистый высокий лоб, гладкий, как белый валун у озера. Ни одного изъяна, ни малюсенькой морщинки. Не каждая молодая девушка может похвастаться такой кожей…
У Иранны тонкий нос и сочные губы, а волосы — она знает — цвета спелой сливы, хоть и спрятаны наглухо под шапочкой-платком… А голос глубокий, как бездонная пещера в заброшенной долине…
Никто не знает, как становятся муйбами и почему. Кажется, они живут в поселениях вечно. Приходят ниоткуда, незаметно, и становятся частью природы, быта, как цветы или деревья, родниковая вода или горный ветер.
Она хотела бы стать муйбой — независимой. уверенной в себе, не нуждающейся в чьём-то присутствии или одобрении. Слушать птиц и варить зелья. Раскладывать карты и видеть будущее. Лечить скот и учить детей. Плести нити Обирайны и никогда не желать другой доли…
— Мила! — строго, но тихо; просто, как точка в конце предложения. "Вернись, вынырни, слушай внимательно", — говорит одно слово.
Она вздыхает и пытается вслушаться в неспешный рассказ, погрузиться в легенду. Но больше всего хочется ей сейчас оказаться в саду, где рождается новая легенда, — она уверена.
Счастливый Геллан — он уже вырос. Сильный Геллан — он смог преодолеть страх. А может, никогда не чувствовал его по-настоящему.
Порой ей кажется, страх — тёмный лабиринт со множеством узких тесных проходов, ответвлений, узлов, каждый из которых заводит в тупик. Безвыходный лабиринт, живущий у неё внутри.
Она боится людей — маленьких и больших. Боится звуков и шорохов, темноту и яркий свет. Боится поворачиваться спиной и чувствует себя слегка защищенной, только когда прижимается лопатками к стенам… Но и тогда боится, что из-за стены кто-то протянет руку и вцепится в волосы, оскалит клыки и вонзит их в шею, жадно высасывая кровь…
Два пёсоглава неотступно следуют за ней и вырвут горло любому, кто посмеет приблизиться со злом. Стоит только сделать знак. Но даже это не даёт ей уверенности и спокойствия.
Иногда она мечтала стать могущественной волшебницей, самой сильной на Зеоссе. Получить силу, которая позволит сжаться до точки, неприметного маленького пятнышка, чтобы получить свободу. Свободу от людей, которые могут сделать больно…
— Мила!
"Ты не слушаешь меня", — говорит её имя в устах Иранны. Опять она всё пропустила… в который раз… Наверное, это бесполезно, и Иранна зря тратит время на неё. Зря таскает на уроки и знакомит с детьми… Всё зря, уже ничего не исправить… Она никогда не перестанет бояться, потому что не знает, как это. Никогда не сможет разговаривать нормально, потому что не помнит, говорила ли по-другому…
"Не думай так", — голос Иранны звучит где-то внутри, но она никогда не признается, что слышит его. Может, ей это только кажется… Как кажется порою, что Геллан с муйбой разговаривают, не разжимая губ.
Ученики муйбы легко учатся, и даже малыши умеют колдовать. Кто во что горазд. У зеоссцев это в крови — самозабвенно складывать пальцы в знаки, бросать карты, творить мелкие пакости, что-то придумывать, экспериментировать, соединять, смешивать, наводить морок… Она не умеет. Ничего. Как белое полотно: чистое, ровное, без морщин и складок, без желания стать скатертью или рубахой. Кусок холста, на котором никогда не появятся узоры.
"Не думай так" — опять этот голос где-то между сердцем и желудком, бьётся щекоткой, сбивая дыхание.
Толпа детей благодарит Иранну и шумно рассеивается по окрестностям. Сегодня только легенды — история сказок о прошлом Зеосса. Было или не было? Наверное, этого не знают даже муйбы.
Можно перевести дух. Становится почти тихо. Жужжит полосатобрюха, спешит собрать нектар: скоро зима, нужно её пережить. Во всю пасть, обнажая крепкие клыки, зевает Кинн — верный пёсоглав… И глаза Иранны, от которых хочется спрятаться внутрь себя.