Геллан переводит дух и, полуобернувшись, смотрит на Дару. У девчонки глаза виноватые, но не настолько, чтобы он ей поверил. Молчать смысла нет.
— Дара.
— Что, Геллан?
Видать, Ушан ей родственник: упрямством осло так и разит от Дариных слов.
— Ты не должна убегать.
— Я вообще никому ничего не должна! — сопротивляется девчонка изо всех сил.
Он вздыхает и неожиданно для себя садится на землю, ослабляя шнуровку туго затянутого жилета. Дара тут же камнем падает рядом.
— Я не смогу тебе помочь, понимаешь? — тихо говорит он. — Не смогу, если не буду рядом.
Она сжимает его руку. Ладонь — горячая, пожатие — успокаивающее.
— Чему суждено случиться — случится. И вряд ли ты поможешь, даже если привяжешь меня к себе. Я не могу жить в тюрьме. Мне дышать нечем — понимаешь?..
Он снова переводит дух. Воздух из груди выходит судорожными толчками. Дара права: он пыхтит, шаракан её побери! У каждого своё понимание. И сейчас они пытаются друг другу что-то навязать.
— Ты мне не нянька и не чёртов телохранитель! — гнёт она своё. — Ты не мой папа и даже не брат, которого у меня отродясь не было. И чем больше будешь давить, тем круче я буду сопротивляться. Зачем тебе этот геморрой?
— Что?.. — недоумённо переспрашивает он, заглядывая ей в глаза.
— Головная боль, — торопливо поясняет она.
— Головная боль у вас называется геморроем?
— Ну… можно и так сказать.
Он видит, как подозрительно подрагивают её плечи.
— Ты издеваешься.
Дара краснеет лицом, трясётся ещё больше, но всё же пытается сдержать смех.
— А-а-а-а! Не могу! — задыхаясь, кричит она и падает на спину. По долине несётся её радостный смех. Геллан сейчас не в том настроении, чтобы поддаться веселью, но чувствует: тяжесть в груди рассосалась, бешенство ушло.
— Что такое геморрой? — спрашивает осторожно, хмуря брови.
Дара закрывает лицо руками.
— Можно я не буду объяснять? — гудит сквозь ладони.
Ему вдруг захотелось вытянуться рядом. Смотреть в небо. Но за плечами — меч. В последнее время он не расстаётся с ним. И все уже почти привыкли к его готовности крошить нежиль. Но после кольцеглота везде стало слишком мирно.
— Можно, — легко соглашается он. — Мне спокойнее, когда я рядом.
Он гнёт своё, но Дара переводит разговор на другое.
— Скоро мы поедем в город, на ярмарку?
Два вдоха и выдоха.
— Скоро. Мечтаешь попасть туда?
— Мечтаю.
Дара порывисто садится. Глаза азартно блестят:
— Хочу увидеть что-то новенькое! Там интересно?
Геллан пожимает плечами:
— Наверное, да. Шумно. Много народу, разных чудес. Но мы не договорили.
— Какой ты зануда, — вздыхает Дара. — Ну позволь мне хоть здесь, хоть на время избавляться от вас всех. А в городе я намертво приклеюсь к тебе, стану твоим хвостом, третьей ногой…
Геллан искоса поглядывает на девчонку.
— Вряд ли хвост и ещё одна нога сделают меня неотразимым.
— Зато неповторимым — уж точно.
— Твои защитницы пришли, — Геллан кивает на груду камней, откуда то появлялись, то исчезали цветастые пятна.
Дара фыркает и машет рукой:
— Выходите, разбойницы!
Сорокошам только того и надо: навострив уши и хвосты-антенны, мохнатые бестии с разноцветными носами подбегают и усаживаются у Дариных ног. Их около десятка — не так уж и много.
— Меданы не смирились, что кошки вьются вокруг меня.
— Сорокоши — их душа, ментальная связь, дополнительные глаза и уши, — серьёзно говорит Геллан и проводит рукой над головой одного из зверьков.
— Я их так не чувствую, — признаётся Дара. — Они для меня милые, ласковые, но обыкновенные.
— Зато коши считают по-другому. Ладно, пойдём отсюда, а то скоро в кустах вся долина заляжет, а не только сорокоши. Скорее всего, это посланцы самых любопытных.
Дара оживляется и с интересом смотрит на сорокошье нашествие.
— Думаешь, меданы через них наблюдают за нами?
— Уверен, — хмыкает Геллан. — Меданы всегда находят способ сунуть любопытный нос в любое, даже секретное дело.
— И только мне никуда нельзя сунуть нос без вашего величайшего соизволения…
Дара вздыхает так, что он чувствует себя злобным монстром, но уступать не собирается.
— Пойдём, у нас много дел.
Весь день он держался от Дары подальше, понимая, что ещё несколько наскоков — и девчонка добьётся своего.