По пути домой Дара вела себя подозрительно тихо. Он чувствовал в этом молчании напряжённую работу мысли и не спешил подталкивать девчонку к активным боевым действиям. Мила тоже молчала, но тихая сестрёнка не отличалась болтливостью, хотя он нередко ловил её на укрывательстве бесконечных Дариных пакостей. В душе его не огорчало, а радовало такое поведение, но внешне он каменел лицом, сжимал челюсти и рычал, увязая по самые уши в образе старого властителя-брюзги, которому ничем не угодишь.
Затянувшуюся паузу он прерывать не спешил: Дара только и ждала момента, чтобы запустить зубы и когти поглубже. Бедный осло без конца дёргался, не понимая, чего от него хотят, а на Дару периодически нападало многозначительное покашливание, отчего она крутилась в седле, натягивала поводья, изредка подскакивала и стреляла глазами по сторонам, пытаясь привлечь к себе внимание. Не на того напала. Он продолжал путь каменного изваяния, забывшего, что такое разговор.
В какой-то момент он уловил, как Мила, едущая впереди, поглядывает с любопытством то на Дару, то на него. Как у неё только шея не отвалилась?..
— Окосеешь, сестрёнка, — буркнул он под нос, но Дара услышала и повернулась на голос, как цветок за солнцем.
Геллан готов был откусить язык.
— Мы-то вряд ли окосеем, ты скорее онемеешь.
В голосе девчонки слышалось злорадное торжество, но договорить она не успела: дорога закончилась, а перед Милиной лошадкой разъехалась тёмная корявая стена, прячущая замок. Дара досадливо мотнула головой и направила Ушана вслед за скрывшейся Милой. Быстрая тень мелькнула перед копытами Савра, отчего конь всхрапнул и встал на дыбы. Ушан от неожиданности взбрыкнул задом. Каким чудом девчонка удержалась в седле — не понятно. Геллан железной рукой осадил коня и, молниеносно выхватив меч, въехал в ворота, буквально пропихнув взбесившегося осло во двор.
Глава 38. Непрошеный гость. Дара
Я так и не поняла, что за дрянь метнулась в открывшийся проём. Пол-Ушана уже топталось за стеной, а половина оставалась за воротами. Старый мерзавец от испуга тряхнул филейной частью, сзади всхрапнул Савр, я повисла не пойми где и как, намертво вцепившись в поводья. Ещё один взбрык — и валяться бы мне… хорошо если по эту сторону, а если по ту, то, возможно, уже в бездонной пропасти. Но об этом я подумала позже, когда Савр пихнул Ушана вперёд и сам ворвался на территорию замка. Дыра за спиной Геллана сомкнулась, я сползла с осла, и никакая сила не могла сейчас оторвать меня от земли. Руки противно дрожали. Геллан плавно кружил с мечом по двору. Мила замерла неподалёку, испуганно переводя взгляд с меня на брата.
— Прекрати, ты её пугаешь, — прошипела я сквозь зубы.
— Что-то проскочило в ворота вместе с нами.
Он сказал это бесцветно, тихо, обшаривая глазами двор.
— Найдётся, — брякнула я. — Раз сразу не напало, значит ещё появится. Что зря топтаться?
Я старалась не смотреть на жесткое лицо с ужасным шрамом, ставшее ещё уродливее и страшнее. Геллан кивнул, спрятал меч, прикрыл глаза, прислушиваясь. Ни один камень на его нарукавниках не звякнул, не засветился. Дураку было понятно: если что-то и шмыгнуло за нами вслед, оно было не опасно. По крайней мере, пока.
— Я что-то чувствую, но не могу понять, что…
Озадаченного Геллана мне ещё видеть не приходилось.
— Может, харэ тут топтаться? — резонно заметила я. — Мила, заводи Софку в конюшню. А то перегородила проход. Стоим тут, как три дурака.
Мила вздрогнула, очнулась и торопливо повела лошадку к дверям. Ушан, виновато оглядываясь на меня, поплёлся к конюшне сам. Я с трудом оторвала задницу от каменных плит. Савр игриво ткнулся в Гелланово плечо и тоже потрусил вслед за Ушаном. Оказалось, тряслись не только руки, но и ноги, а идти я пыталась как можно беспечнее.
— Вот тебе пример, почему нельзя бродить в одиночку.
Если он хотел поставить меня на место или запугать, то обойдётся. Я встрепенулась, открыла рот и хотела возразить, но тут рядом некстати материализовалась Мила, поэтому я отложила на потом дискуссию о моей личной свободе. Ну, погоди… чем больше запретов, тем сильнее сопротивление.
Ужин прошёл в гробовом молчании. В едовой мы упорно не смотрели друг на друга, только жевали, не понимая, что едим и зачем. Мне хотелось поскорее смыться и спрятаться в своей комнате, чтобы наедине выработать стратегию дальнейших действий.
К сожалению, мои многострадальные мозги отказались генерировать гениальные идеи. Я мяла одеяло, взбивала кулаками подушку, закатывала глаза, вздыхала, крутилась, но ничего путного так и не придумала. К тому же зверски хотелось есть. Среди ночи я сдалась. Тихо выскользнула из комнаты и малодушно прокралась на кухню, мечтая найти хоть корку засохшего хлеба.