— Он не мой кош. — ещё немного — и уравновешенный Геллан начнёт рычать.
— А кот думает по-другому.
Вы бы видели, как он вышагивал, как стремительно двигался! Любо-дорого посмотреть!
Ничего не помогло: в Долину мы отправились без кота. Опять играли в молчанку. Можно подумать, меня это огорчало или задевало.
В этот день я впервые попала на урок к Иранне. Сама, так сказать, припёрлась. Юные колдуны двигали предметы взглядом, движением рук или пальцев. Короче, забавлялись, кто как может. Мила сидела в сторонке и ковыряла ногтём стол. Она предметы не двигала, я тоже не рискнула позориться. После кольцеглота я уже не могла категорично заявлять, что ни на что не способна, но специально учиться всем этим штучкам-дрючкам откровенно побаивалась.
— И о чём ты хотела спросить?
Иранна, как и Геллан, знала всё.
— Почему у тебя нет сорокоши? — брякнула я совсем не то, о чём действительно хотела поговорить.
Она присела рядом осторожно, будто боялась расплескать душу. И я впервые подумала, что так садятся старики: скрипя коленями, медленно, никуда не спеша. Брови сошлись на переносице и между ними залегла глубокая чёрточка — единственный изъян на идеально гладкой коже.
— Сорокоши есть не у всех, Дара. Кто-то так и уходит на небеса, не познав единения. Моя Шуйя осталась в прошлой жизни.
Мне захотелось залезть под стол: столько боли сочилось сквозь эти слова.
— Я… не могла оставаться прежней, а она… не могла последовать за мной. Жизнь человека длиннее сорокошьей. Иногда в нашу жизнь входит две, три сорокоши. Изредка — больше. Но самая первая — твоё отражение, понимание без оглядок, когда ты — это она, а она — это ты… В любом случае — это дар.
Мы помолчали, думая каждый о своём. Глазами Иранна уплыла далеко-далеко, видимо, вспоминала свою Шуйю. Куда делась кошка, спрашивать я побоялась.
— А у мужчин?.. — осторожно спросила я, когда муйба вздохнула и вынырнула из воспоминаний.
Не глаза у неё, а два кинжала. Так и проткнула насквозь.
— Кош опять вернулся?..
Это был почти не вопрос, а утверждение.
— Вернулся, — нехотя ответила я. — Геллан гонялся за ним целое утро. Злился и пенился. Хотел избавиться.
— А кош?
— А что кош? Он если не хочет, его не найти. Как прозрачный становится.
— Ты догадалась, да?
Допрос вёлся по всем правилам: быстро и жёстко.
— Видать, только сам Геллан не догадывается. Или упрямится.
Иранна метнула в меня быстрый взгляд, затем уставилась куда-то вдаль и заговорила, тщательно, как фрукты в магазине, подбирая слова:
— Он… необычный. С ним… происходят удивительные вещи. Но признать свою суть нелегко. Особенно мужчинам, которые изначально считают, что обладать какими-то способностями — удел баб.
— Вот интересно, — перебила я муйбу, — откуда берётся эта ересь? Ведь ты учишь и мальчишек, и девчонок, не делая различий. Они вон одинаково к знаниям тянутся…
Я кивнула на склонённые головы детишек. Иранна пошевелила бровями.
— Потом всё меняется. Они становятся старше. У мальчиков появляются другие заботы и уроки, и они забывают, как интересно было им познавать азы собственной силы.
Я сложила руки на груди и не удержалась от сарказма:
— Ага. Обвешиваются побрякушками с ног до головы, чтобы не дай бог не уронить ни капли божественного мужского начала на какое-то там бабское непотребство. Пусть женщины разгребают все дела. А в это время можно языком почесать и мечом помахать.
— Так получилось, Дара. И за день не сломить, что копилось веками.
— Как думаешь: есть шанс уломать Геллана? — меня сейчас не интересовала эволюция мужского населения Зеосса. Пока что я хотела пристроить в хорошие руки конкретного белого кота с золотым носом. Тем более, что кот уже точно знал своего хозяина.
Иранна улыбнулась тонко — губы слегка дрогнули и четче обозначились ямками в уголках.
— У тебя всегда есть шанс.
— Что-то не нравится мне, как ты это сказала, — пробурчала я, потирая озябшие руки. — Я думала, мы навалимся скопом — и никуда он не денется…
Мила вжала голову в плечи. Ясно: на неё можно не рассчитывать. Иранна развела руками:
— Я пыталась. Осторожно, один-единственный раз.
Я закатила глаза.
— И, конечно же, речь не шла о том, что белый кот — его сорокош.
— Естественно.
— Тогда дохлый номер, — мрачно процедила я сквозь зубы.
Иранна повела бровями и склонила голову. Спрятала глаза под ресницами и хлопнула в ладоши: