— Привет, Димон, — осмелилась нарушить философский покой ящера.
— Дирмарр, — меланхолично возразил драко.
— Слишком помпезно и вычурно, мы же не на королевском приёме.
Дирмарр грациозно повёл шеей, искоса пронзил меня холодным взглядом, шевельнул лохматыми бровями, и, оскалившись, прошипел:
— Дерзззкая…
— Не совсем, — поёжилась я и подышала на замерзшие пальцы. — Тебе скучно, мне не спится… Почему бы не поболтать?
Дирмар трепыхнул крыльями-обрубками и, положив голову на лапы, втупился в озеро.
— Ухайлу вытянешь, — буркнула я.
Дракоящер закашлялся. Видимо, засмеялся.
— Пусть попробует, — рыкнул довольно, любуясь сам собою.
— Да уж. Не рискнёт, наверное, — поддакнула я, пританцовывая: солнце медленно выползало из-за горизонта, но морозец щипался, не желая пока что отступать. — Выходит, Димон, ухайлы тебя боятся. А люди?
Драко кивнул головой и прикрыл глаза.
— Люди… людишки… Гррабители, — помолчав, выдал чешуйчатый и неуклюже повернулся ко мне боком. Видать, я стала интереснее озера.
Я вдруг почувствовала, как зудит внутри от любопытства.
— Признавайся: прячешься? Что-то я не слышала баек о дракоящере, живущем на озере.
— Не ходят сюда, — отрезал резко и снова упёрся взглядом в озёрный покой.
Ещё интереснее.
— Грабители и не ходят? Мудришь что-то.
— Боятся и забыли, — загадочно изрёк немногословный драко.
— А раньше, значит, ходили и грабили. Не боялись. И миллион лет назад ты сидел на куче золота и поедал любителей сокровищ.
Он встрепенулся, приподнял голову и зыркнул на меня, как на полоумную.
— В наших сказках, — пояснила я, — драконы любят сокровища и не хотят ими делиться. А люди сам знаешь какие. Вечно всего мало. То богатства, то артефакты всякие подавай.
— А ты? — Димон плотоядно облизнулся, почти как кот, язык только у дракоящера — тонкий и алый
— Думаешь, выпытываю, чтобы ограбить? — не удержавшись, хихикнула и рассмеялась. — Мне, знаешь, ничего не надо. Есть вещи поинтереснее всякого скарба.
— И этого не надо? — голос Димона прозвучал коварно, с насмешкой, а затем он изогнул шею, раскрыл пасть и коротко дыхнул на песок.
Я отскочила в сторону, как мяч, ожидая, что сейчас если полыхнёт — без штанов останусь. Сердце гигантским прыжком метнулось в горло и застряло там, пропуская удар. Но Димон и не думал плеваться пламенем. Вместе с паром вырвались из глотки и посыпались на песок сверкающие на солнце стекляшки, ослепившие меня на миг.
Прикрыв машинально глаза рукавом, я медленно выдавила из лёгких воздух. Сердце отправилось на место, исправно тутукая, а я осторожно глянула на песок. Дракоящер смотрел внимательно, подрагивая ноздрями. Брови копошились, как две рыжие лохматые гусеницы.
— А предупреждать?! — рявкнула, ещё не отойдя от испуга.
Ящерная дрянь только шею изогнула поизящнее.
— Ну, и что сие значит? — я пока не поняла, почему это он раздувается, словно мышь, родившая гору.
А потом до меня дошло. Не веря глазам, сделала шаг вперёд и пригляделась к блестящим камешкам.
— Ого… — я аж присвистнула. — Это ж… бриллианты? То есть… солнечные камни? — переспросила, вспомнив, как называют здесь эти блестяшки.
Понимаете?.. Я никогда в жизни не видела такую гору бриллиантов. Они как будто мозги вышибают напрочь. Смотришь — и нельзя глаз отвести. Хочешь оторваться — и продолжаешь пялиться, забывая моргать и глотать слюну. Я сделала шажок, потом ещё, а затем упала на колени и, захватив горсть, просеяла камни с песком через полусжаютую ладонь, любуясь, как они переливаются и сверкают. Отпустило меня только после второй горсти.
Я встала с колен и отряхнула белый песок. Заодно мотнула головой, как мокрая собака, вытряхивая из башки неземное сияние драгоценностей.
Где-то читала, что не все проходят испытание богатством. Сходят с ума прямо у сундуков, полных сокровищ. Кто думает, что это враньё — не прав. Тронуться мозгами, глядя на подобные богатства, — проще простого.
Подлый ящер смотрел на меня, затаив дыхание и склонив голову на бок. Я повернулась и посмотрела прямо в ярко-зелёные выпуклые глаза.
— Считай, я впечатлена, но не жди, что растеряю мозги на белом песке и брошусь набивать карманы твоим драгоценным барахлом.
Он прикрыл глаза тяжелыми веками.
— Да?
Сарказм, ирония, неверие — уж не знаю, что ещё он впечатал в одно маленькое слово.
— Ага, — сказала жизнерадостно и показала толстому мерзавцу все тридцать два зуба.