— Пожалуйста… Ну пожалуйста!
Зимой, когда ему исполнилось шестнадцать, сеньор Сото попытался уговорить его сходить в воскресенье вдвоем на службу: бесцеремонно и догматично отец сказал, что единственный способ обрести в жизни свободу — настолько строго придерживаться ортодоксии, чтобы все, за исключением духа, стало простым рефлексом. Гроув много над этим думал: метод казался плодотворным, нужно лишь подыскать убедительную ортодоксию. Позже в том же году он изложил эту теорию матери.
— Надеюсь, ты не станешь фанатиком! — воскликнула она и печально продолжила: — Не понимаю я этого пристрастия к крайностям. Оно у тебя не от меня, а от Церкви. Ее за версту можно учуять. Я считала тебя уравновешеннее.
— Все дело в дисциплине, — ответил он ей.
Она медленно покачала головой:
— Не дай ему заманить тебя в Церковь, Гроув. Предупреждаю — это очень пагубно.
— Ты же знаешь, что он агностик, — спокойно сказал Гроув.
— Это он так говорит? — она удивленно подняла голову.
Это стало последней каплей: в тот же день она предложила Гроуву купить моторную лодку и провести осень в Персе.
— Да не нужна мне лодка, — сказал он ей. — Не трать деньги попусту.
Но мать все же купила лодку, и они поехали вдвоем в Гаспе. Во время этих долгих каникул вновь началась университетская агитация. Матери хотелось, чтобы он поступил в следующем году в Макгилл.[27] Но вместо этого Гроув, зная, что возглавляет нейтральное государство, провел зиму с отцом в пляжном домике в Пуэрто-Пасифико, уверенный в том, что будущее лето принесет ему кое-что посущественнее моторной лодки. Сеньор Сото был весьма невысокого мнения о качестве университетского образования и хотел, чтобы сын получил практический опыт управления одной из гасьенд.[28]
— Но если хочешь попробовать, прямо здесь в столице расположен один из старейших университетов на свете.
— Не хочу я ничего пробовать! — отрезал Гроув. — Я просто хочу сохранить мир.
— Не позволяй, чтобы на тебя давили, — посоветовал ему отец.
Все его действия оказались верными. Лето принесло ему «кадиллак» — премию за то, что согласился жить с матерью и поступил в университет. Гроув был бы совсем счастлив, если бы какой-то грузовик не врезался в него задом однажды ночью, когда он поставил машину возле придорожной закусочной. Гроуву не хватило сил сообщить эту новость матери. Он купил билет на самолет до Панамы и отправился прямиком в Пуэрто-Пасифико. Мать глубоко потрясло не столько окончание его академической карьеры, сколько то, что он уехал, даже не известив ее и не дав ей возможности попрощаться. Хотя они виделись с тех пор много раз, даже сейчас Гроув неожиданно для себя нахмурился в темноте, вспомнив об этом. Однако чувство вины уже не могло перерасти в гнев, поскольку больше нечего было бояться «Это давняя история, — сказал он себе, — и в любом случае, ей следовало этого ожидать». Когда на террасе забрезжил рассвет, Гроув вновь провалился в сон.
16
Первым звуком, который Лючита услышала утром, стал плеск воды в бассейне. Она опустила руку и натянула на себя простыню, поскольку была голая. Потом неуверенно ощупала рядом с собой матрас в поисках Веро. Его место пустовало. Она снова заснула. Позже, проснувшись, увидела, что он одевается: казалось, очень спешит. Вдруг он шагнул к кровати и заговорил с ней, и тогда Лючита полностью очнулась от сна. На нем был деловой костюм.
— Который час? — спросила она.
— Без десяти восемь.
— Что случилось? Почему ты так рано встал?
— Мне нужно уйти. Вернусь к обеду.
— Ты весь сияешь, — она взглянула на него искоса.
— Разве ты не знала, что утром можно чувствовать себя хорошо? — Он стянул простыню и принялся грубо ее щекотать. Она сопротивлялась, зарывала голову в подушки, дабы подавить крики, и безуспешно пыталась отпихнуть его ногой. В ту минуту, когда ей показалось, что она больше не выдержит, он остановился и встал.
27
Университет Макгилла — один из крупнейших канадских университетов, основанный в 1821 г. и расположенный в Монреале.