Я рванулась из этого места, которое не было местом, и повисла на ремнях, будто меня физически выбросило обратно в кабину. Я тяжело дышала, сердце колотилось как сумасшедшее, по лицу стекал пот.
Корабль парил в воздухе, неподвижный и безмолвный. На приборной доске помаргивали огоньки.
— Китонический гипердвигатель: не функционирует, — произнес М-Бот.
— Что… — Я перевела дух. — Что это было?
— Не знаю! — ответил он. — Но согласно приборам мы — произвожу расчет — в ста километрах от точки взрыва. Ого! Мой внутренний хронометр не показывает расхождений между нашим временем и солнечным. Мы не потеряли ни секунды, но каким-то образом переместились на это расстояние мгновенно. Определенно, быстрее света.
Я откинулась на спинку кресла.
— Вызови «Альту». Они в безопасности?
Канал связи ожил, послышались крики — понадобилось мгновение, чтобы понять, что это возгласы радости, а не ужаса.
— «Альта», это Ввысь-11, — сказал М-Бот. — Можете начинать благодарить нас за спасение от полного уничтожения.
— Спасибо! — крикнул кто-то. — Спасибо!
— Предпочитаемое подношение — грибы, — добавил М-Бот. — Чем больше разновидностей, тем лучше.
— Серьезно? — Стянув шлем, я утерла лоб. — Все еще неравнодушен к грибам?
— Я не удалил эту часть своей программы, — пояснил он. — Мне она нравится. Так можно что-то коллекционировать подобно тому, как люди собирают всякие бесполезные штуковины, имеющие эмоциональную или тематическую ценность.
Я ухмыльнулась, хотя все еще не получалось избавиться от неприятного чувства, что за мной следят те глаза. Те сущности знали, что я сделала, и им это не понравилось. Скорее всего, была причина, по которой сверхсветовые возможности М-Бота не функционировали.
Разумеется, вставал вопрос: сможем ли мы проделать такое снова? Бабуля говорила, что ее мать была двигателем «Непокорного», что она заставляла его работать.
«Вот ответ: нужно не тушить эту искру, а научиться ее контролировать».
Я подняла голову вверх, к небу.
И увидела просвет. Обломки сдвинулись так, что было видно звезды. Точно как в тот день, когда я гуляла с отцом, первый раз на поверхности.
Это было слишком значительно, чтобы оказаться обычным совпадением.
— Спенса, с вами пытается связаться адмирал, но вы сняли шлем, — сказал М-Бот.
Я машинально натянула шлем, не сводя глаз с просвета в мусоре. Путь в бесконечность. Могла я… услышать что-нибудь там? Взывающее ко мне?
— Спенса, как ты выжила во взрыве? — спросила адмирал.
— Точно не знаю, — честно ответила я.
— Полагаю, теперь мне придется амнистировать твоего отца.
— Вы только что пережили взрыв могильщицы в паре метров от смертельной зоны и все равно только и думаете, что о старой обиде?
Адмирал промолчала.
Да. Я… слышала звезды.
«Иди к нам».
— Спенса, ты должна кое-что узнать об отце, — сказала адмирал. — О том дне. Мы солгали, но ради твоей же пользы.
— Я знаю.
Щелкнув по тумблеру, я развернула подъемное кольцо так, чтобы оно смотрело вниз. Корабль уставился носом к небу. Ввысь.
— Возвращайся на базу, — приказала адмирал. — Возвращайся к почестям и празднованию.
— Вернусь. Позже.
«Их головы из камня, их сердца принадлежат камню».
— Спенса, у тебя дефект. Пожалуйста, ты должна вернуться. Каждый миг, пока ты в небе, представляет опасность и для тебя, и для всех остальных.
«Будь другой. Устреми взор ввысь».
— У моего корабля нет деструкторов, — рассеянно отозвалась я. — Если вернусь безумной, вы меня собьете.
— Штопор. — В ее тоне сквозила боль. — Не делай этого.
«К более значительному».
— Прощайте, адмирал.
Я отключила связь.
Потом врубила форсаж и рванула вверх.
«Дотянись до звезд».
55
Я знала, что это глупо.
Адмирал права. Нужно вернуться на базу.
Но я не могла. Не только потому, что слышала, как зовут, манят меня звезды. Не только из-за того, что случилось в том месте между двумя ударами сердца.
Мною никто не управлял. По крайней мере, так казалось. Но мне нужно знать. Нужно посмотреть судьбе в лицо.
Нужно увидеть то, что увидел отец.
Мы поднимались все выше. Атмосфера истаяла, стал виден изгиб планеты. Еще выше, к просвету в поясе обломков.
Никогда я не подлетала к нему так близко, и на этот раз меня поразило, каким продуманным он выглядел. Мы называли его поясом космического мусора, но это никакой не мусор. В нем угадывалась структура, замысел.
Огромные платформы направляли свет вниз. Другие походили на верфи. Вместе они формировали вокруг планеты несколько расколотых оболочек. И теперь выстроились именно так, чтобы появился просвет.
Я влетела в большую брешь. Если прижмусь к краям, то, скорее всего, попаду в зону обстрела защитных орудий, которые упоминал Кобб. Однако посреди импровизированного коридора было безопасно.
Когда я миновала первый слой обломков, М-Бот сказал, что мы вышли в космос. Впрочем, он добавил, что грань между атмосферой и не атмосферой — «условное отличие, так как экзосфера не заканчивается, а истончается».
У меня захватило дух от восторга, когда мы миновали огромные платформы, которые могли вместить тысячу «Альт» или даже больше. Они были усеяны похожими на здания конструкциями — тихими и темными. Миллионы зданий.
«Здесь, наверху, когда-то жили люди», — подумала я.
Позади осталось несколько слоев. Мы летели на невероятной скорости — Маг-55, но без сопротивления воздуха это не имело значения. В космосе понятие скорости относительно.
Я отвернулась от платформ к концу коридора. Оттуда сияли неподвижные, спокойные огоньки.
— Спенса, я засек радиопередачу, — сказал М-Бот. — Одна из тех точек — не звезда.
Я подалась вперед, пока мы пролетали мимо очередного слоя обломков. Да, сиявшее впереди пятнышко было намного ближе звезд. Корабль? Нет, космическая станция. В форме волчка, с огнями по бокам.
Вокруг нее двигались пятнышки поменьше — корабли. Я подправила курс, нацелившись на станцию. Платформа под нами вращалась, закрывая собой уменьшающийся Детрит. Смогу ли я вернуться? И не все ли мне равно?
Голоса звезд зазвучали громче. Переговоры, которые исходили не из рации и не складывались в слова. Зов звезд оказался… коммуникацией креллов. Они пользовались тем местом между ударами сердца, чтобы мгновенно общаться друг с другом. И… разумы думающих машин каким-то образом опирались на ту же технологию, чтобы быстро обрабатывать данные.
Для всего этого требовался доступ к тому не-месту, к нигде.
Мы приблизились к станции.
— Разве они не знают, что это опасно? — прошептала я. — Что в нигде что-то живет? Они не знают о глазах?
«Может, поэтому мы пользуемся только рациями, — подумала я. — Поэтому наши предки забросили усовершенствованные технологии связи. Они испугались того, что живет в нигде».
— Я не понимаю, о чем вы, — сказал М-Бот. — Но наряду со сверхсветовыми системами связи креллы используют и обычные субсветовые. Я могу их взломать и подслушать. Работаю над переводом.
Я замедлила М-Бота. Корабли, мимо которых мы пролетали, разворачивались в нашу сторону. Похоже, это не истребители — слишком квадратные, с большими панорамными окнами спереди.
В тот миг меня что-то словно ударило. Заползло в мозг, заставило зрение расплыться. Вскрикнув, я обмякла на ремнях.
— Спенса! — воскликнул М-Бот. — Что случилось?
Я могла только скулить. Боль. И… образы. Они посылали образы. Они… пытались переписать… то, что я видела…
— Активирую маскировку и умышленные помехи! — крикнул М-Бот. — Спенса, я считываю странные сигналы. Спенса?
Голоса смолкли. Боль рассеялась. Я испустила долгий вздох облегчения.
— Не умирайте, хорошо? — попросил М-Бот. — Иначе мне, наверное, придется сделать пилотом Роджа. Это самый логичный шаг, и мы оба будем не в восторге.