— Ты выглядишь нелепо, — сказал ей Говнюк.
Киммалин погрустнела и сгорбилась. Во мне тут же вспыхнули гнев и желание вступиться. То есть он, конечно, прав, но необязательно вот так это вываливать.
— Кто учил тебя стоять по стойке «смирно»? — спросил Говнюк. — Ты нас опозоришь. Это недопустимо.
— Ага, — вмешалась я. — Она у тебя весь хлеб отберет, ведь позориться — это явно по твоей части, Говнюк.
Он смерил меня взглядом, явно подметив латаный летный комбинезон. Тот принадлежал отцу, и его пришлось основательно перешить, чтобы он пришелся мне впору.
— Я тебя знаю, курсант? — спросил он. — Знакомое лицо.
— На тесте я сидела в переднем ряду, — напомнила я. — Как раз когда ты сдал свой без единого ответа. Наверное, ты меня заметил, когда решил посмотреть, на кого похожи те, кто вынужден всего добиваться собственным трудом.
Он поджал губы. Похоже, я задела его за живое. Отлично. Первая кровь пролита.
— Я решил не тратить чужие время и силы на проверку теста, если мне в любом случае гарантировано место, — пояснил он.
— Которое ты не заслужил.
Он посмотрел на остальных курсантов, наблюдавших с интересом, и понизил голос:
— Слушай, не надо создавать проблем. Просто встань в строй и…
— Встать в строй? — перебила я. — По-прежнему пытаешься командовать?
— Ясно же, что командиром звена буду я. Заранее привыкай делать то, что я говорю.
Заносчивый сын сверхновой!
— Только потому, что ты сжульничал и попал в…
— Я не жульничал!
— …только потому, что ты купил себе место в летной школе, не значит, что ты будешь командиром звена. Следи за словами. Не наживай себе врага.
— А то что?
Скад, как же бесит задирать на него голову. Я запрыгнула на кресло, чтобы на время спора получить преимущество в росте, чему он, похоже, удивился.
Он склонил голову набок.
— Что за…
— Всегда атакуй с превосходящей позиции! А после победы, Говнюк, я заберу в качестве трофея твой потускневший и расплавленный значок, тлеющий корабль станет твоим погребальным костром, и твой изломанный, раздавленный труп упокоится в нем навсегда.
Воцарилась тишина.
— Ладно… Что ж, очень образно.
— Да хранят тебя звезды, — добавила Киммалин.
Гудия ухмыльнулась, подняв большой палец. Остальные явно не знали, что обо мне думать.
Наверное, я отреагировала чересчур остро. Я привыкла устраивать сцены, жизнь приучила меня к тому, что агрессивное поведение заставляет других отступать. Но стоило ли так вести себя здесь?
В тот миг я кое-что осознала. Кажется, никто из них не знал, кто я такая. Они не росли по соседству, не ходили со мной в школу. Возможно, слышали об отце, но я была для них обычным курсантом.
Здесь я ни девчонка-крыса, ни дочь труса. Здесь я свободна.
Так уж вышло, что именно в тот миг дверь открылась, и на пороге показался наш инструктор — Дворняга — с дымящейся кружкой кофе в одной руке и планшетом в другой. При нормальном освещении я узнала его по портретам Первых граждан, пусть в волосах у него прибавилось седины и из-за усов он казался намного старше.
Наверное, видок у нас был тот еще, как в зверинце. Я по-прежнему стояла на кресле кабины, нависая над Говнюком. Несколько курсантов ржали над нашей перепалкой. Киммалин снова попыталась отдать честь.
Дворняга посмотрел на часы, которые как раз показали ровно семь.
— Надеюсь, я не помешал ничему личному.
— Э… — Я спрыгнула с кресла и выдавила смешок.
— Это не шутка! — рявкнул Дворняга. — Я не шучу! Всем построиться у стены!
Мы бросились исполнять. Когда все встали по местам, Говнюк отточенным движением отдал честь, стоя как вкопанный по стойке «смирно».
Дворняга посмотрел на него:
— Не будь подлизой, сынок. Это не курс молодого бойца, а вы не салаги из пехоты.
Лицо у Говнюка помрачнело, он опустил руку, но тут же снова вытянулся в струнку.
— Простите, сэр!
Дворняга закатил глаза.
— Я капитан Кобб. Мой позывной — Дворняга, но зовите меня Кобб или, если угодно, сэр. — Он пошел вдоль строя, прихрамывая и попивая кофе. — Правила в этом классе просты. Я учу. Вы учитесь. Любые помехи учебе, скорее всего, приведут кого-нибудь из вас к гибели. — Он остановился возле меня с Говнюком. — Флирт в том числе.
Мое лицо заледенело.
— Сэр! Я не…
— Это же касается и споров со мной! Вы теперь в летной школе, да помогут вам звезды. Четыре месяца обучения. Если к концу срока вас не выпрут под зад и не собьют, то вы прошли. На этом все. Никаких экзаменов. Никаких оценок. Только вы и кабина, и вы убеждаете меня, что заслуживаете в ней оставаться. Теперь я единственный человек, чье мнение должно для вас что-то значить.