Николас будто бы целую вечность не отводит от меня внимательного взгляда, и вполне вероятно, что мы расстанемся прямо сейчас, над настольной игрой, и в таком случае выбраться из грядущего кошмара будет непросто. Его мать неожиданно наткнется на золотую жилу – шутка ли, получить обратно все депозиты. А уж возможность позвонить владельцам малого бизнеса и провопить, что лучше бы им не выставлять ей счет за ледяную скульптуру из роз, станет прямо вишенкой на торте этого года.
– Что ж, продолжай. – Он дергает подбородком, указывая в центр доски, не разрывая зрительного контакта, и я понимаю, что засмотрелась на цвет глаз Николаса, который почему-то считала серым. Так близко, горящие вызовом, они всех цветов радуги.
Не обратив внимания на мое озарение, он пристально разглядывает меня, и его глаза из бледно-серебристых становятся травянисто-зелеными, точно кольцо – определитель настроения.
– Показывай карточки.
Как можно медленнее я театрально опускаю их на стол, привыкая к прошлой Наоми. Ему ужасно хочется сбросить с доски своего профессора Плама и скрестить руки на груди, но он пытается держаться в рамках приличия. Страдающие от фобий люди и так к дантистам не очень относятся, поэтому он просто не может допустить еще больше негативных отзывов, пусть и от недостойных его внимания сотрудников «Барахолки».
Взглянув на карточки, я недовольно шиплю, и Зак понимающе кивает.
Миссис Уайт, в кухне, при помощи веревки.
– Ну, кто бы мог подумать! Похоже, убийца – я, – радостно сообщаю я всем. – Даже не догадывалась, что во мне есть что-то такое.
Николас недоверчиво косится на меня. Думаю, сегодня ночью он глаз не сомкнет.
А хуже всего в сегодняшнем вечере то, как быстро Николас о нем забыл.
Мы снова дома, и я все еще злюсь, а он – нет. Просто печет печенья, пообещал сам вымыть всю посуду, и теперь мне некуда направить свой гнев, потому что он Выше Этого, то есть он победил.
Предлагает мне даже облизать силиконовую лопатку, но я отказываюсь – может, это уловка, попытка убийства при помощи сальмонеллы. Тогда он небрежно целует меня в волосы и отстраняется, улыбаясь так, будто я невинный ребенок.
Он знает, что сейчас я спорить с ним не могу, потому что если начать ворошить прошлое, это будет выглядеть мелочно, так что я остаюсь на своем уже протертом месте на диване (с краю справа), где просидела тысячи часов, делая вид, что смотрю телевизор, что слушаю Николаса и что я счастлива.
Пока он стоит ко мне спиной, я быстро делаю фотографию и выкладываю в «Инстаграм» в розовом фильтре. Ставлю в подписи три сердечка и пишу: «Вечер настольных игр с любимым! Лучшее завершение отличного дня. Ни с кем другим я бы его провести и не захотела», добавляю смайлики-поцелуйчики и хештеги #ЖивемЖизнь #ЗамужЗаЛучшегоДруга #ПоцелуйЛюбвиОтРоуза.
«Поцелуй любви от Роуза» – наш свадебный хештег, и если набрать его в Pinterest, выпадет миллион картинок букетов, оформления стола и свадебных платьев, которые мне очень нравятся, но покупать их запретили. С первым ответом («божечки, какие вы милые») в кровь начинает поступать дофамин, но после ответа Зака («ржунимагу, ну да, конечно») воздушное плюшевое чувство превращается в скрежет металла. Его комментарий я удаляю.
В том, что я до сих пор не вырвалась из этого хаоса – только моя вина, и я это знаю. Человека трусливее меня еще поискать. Мой отказ отступить – медвежья услуга нам обоим. Будь у Николаса хоть половина мозга, он бы тоже хотел отменить свадьбу, так что, может, мы оба застряли в патовой ситуации и ждем, кто же выйдет из игры первым.
Он не уступит, и вот почему: его мать капала ему на мозги, требуя жениться и подарить ей внуков, чтобы она могла их рассортировать на любимчиков и всех остальных, в зависимости от того, чью внешность унаследует наше несчастное потомство. Если Николас сейчас сбежит с тонущего корабля, Дебора снова начнет его пилить, заставляя родить детей из яйцеклетки ее старой подруги по теннису, Эбигейл, которая умерла год назад и из каких-то безбожных помышлений оставила свои яйцеклетки семье Роуз.
Спрыгнуть с корабля не смогу и я. Все это время кричать о своем счастье и идеальных отношениях и тут вдруг сбежать – они решат, что я обманщица и все подстроила.
Кроме того, миссис Роуз не раз намекала, что, если я отступлю, она пришлет мне счет за свои хлопоты. Если я брошу ее сына, она наверняка потащит меня в какой-нибудь суд малых исков, требуя возместить ей деньги за хрустальные подсвечники от Сваровски, выполненные эксклюзивно для нее с буквой «Р» (индивидуально заказывать пришлось все, чтобы «Р» была везде), которые даже выбрали без меня. Сбережений у меня не так много, но те, что есть, я буду защищать зубами и когтями.