Родин, увидев на заднем сиденье «командорской» машины дорожную сумку, вытащил ее, бросил на капот. Вжикнул «молнией», по участливому взору старика, понял, что принадлежала ему. Запасной комплект верхней одежды, кусок мыла, полотенце, зеркальце, фонарь и прочая дорожная мелочевка. Родин уже хотел бросить сумку на место, но тут заметил, что у нее было второе дно, открывающееся «молнией» по кругу. Вытащил оттуда плотно упакованный в целлофан пакет обмотанный скотчем. Распорол, как кожу ножом, вытащил желтые плотные, как пергамент страницы. На первой была арабская вязь, на других – какие схемы, планы местности и еще снимки наскальных надписей, в которых тем более не был силен.
– Что это? – спросил Родин старика, который оцепенело наблюдал за лингвистическими потугами десантника.
– Я не знаю, командир, – ответил он поспешно.
– И не знаешь, откуда это у тебя взялось?
– Меня попросили передать, – неохотно ответил «старшóй», понимая, что следующим будет вопрос: «Кому передать?» И он уже собрался сообщить, что эти люди – археологи, а что написано там – одному аллаху известно.
Но Родин уже потерял интерес к письменам.
Бессчетнов вразвалочку, как пустынный «морячок», подошел к первому автомобилю – джипу с кузовом, резко распахнул дверь, заставив отскочить в сторону вожака колонны, отработанным движением сдвинул «сидушку» – водительское сиденье. Под ним, завернутый в тряпку, глянул вороненый ствол автомата.
В следующую секунду трофей торчал под носом «старшого».
– Это что-тоже товар?
– Уважаемый, это для защиты от плохих людей, – убитым голосом отозвался старик.
– А ты у нас – хороший?! – Бессчетнов оттолкнул в сторону вожака, крикнул: – Товарищ командир! «Калаш» нашел под сидушкой!
– У тебя сегодня урожайный день, – отозвался Родин. – Тащи сюда!
– Тащу…
Проходя мимо скучающего в оцеплении увальня Корытова, Бессчетнов неожиданно швырнул трофейный «АКМ» ему прямо в лицо: такие у него водились шуточки. Корытов среагировал мгновенно: рука сработала, как пружина, как самостоятельно действующий от тела механизм. Рука и оружие – одно целое. Так учил-поучал прапорщик. Реакция, доведенная до автоматизма, после того как встретил летящий «АКМ» своим лбом.
Ухмыльнувшись, Корытов небрежно забросил автомат за спину. А Бессчетнов остановил взгляд на Вздохове, который увлеченно ковырялся в багаже, позвал его по кличке, присвоенной в спецназе, соответственно специализации:
– «Взрывпакет», иди, разряди гранатомет, только смотри, аккуратней.
– Понял.
Вздохов равнодушно глянул на боевика, над которым уже барражировали первые мухи, осторожно поднял с земли гранатомет с заряженный гранатой, похожей на огромную перевернутую каплю.
– Ты чего, здесь собрался разряжать? – встрепенулся Бессчетнов. – Иди вон туда, за пятьдесят метров.
– Чтоб твои ошметки сюда не долетели! – пробасил Корытов, у которого была своя кличка-позывной: «Отдушина». Ему, учитывая его железную нервную систему, поручали прикрытие группы на «мероприятиях».
Вздохов, походя, бросил:
– Не дождешься!
– Типун тебе на язык, придурок! – отреагировал Родин и нетерпеливо добавил, обращаясь уже ко всем: – Давайте, поживее, а то нас американцы со спутников засекут.
– А мы им голые задницы покажем! – хохотнул Корытов. – Для них это самое убийственное… после массированного ядерного удара.
Родин проходит мимо выстроенных в шеренгу караванщиков, будто строевой смотр принимает. Они не рискуют встретиться с ним взглядом.
– Миролюбивые духи… Шмонать всех наизнанку!
Сильный грохот вдруг ударил по ушам, раскатистым эхом пронесся по ущелью. Вздохов разрядил гранатомет. Четко повернувшись к отцам-командирам, произнес что-то радостное – никто не расслышал. Наверное, доложил об исполнении приказания.
– Ко мне! – рявкнул Родин, покрутив мизинцем в звенящем ухе.
Вздохов понял, что командир хочет сказать что-то важное, и в одно мгновение появился пред его очами.
А тут с растревоженной горной кручи, куда Вздохов с чистыми помыслами запулил гранатометный выстрел, с шорохом морской волны посыпался щебень, увлекая за собой камни, потом валуны, и вот уже с грохотом рассерженной стихии, урагана, камнепад обвальным потоком устремился к подножию горы. Все участники действа – и «люди с неба», и пленники, застыли, зачарованные могучим ревом каменного исполина. Несколько булыжников, обточенных временем, докатились до самой дороги и замерли наконец, вернув тишину. Люди, очнувшись, вернулись в приостановившееся было время, ничтожно короткое перед вечностью гор с кривой усмешкой ущелья, в ситуацию и заданность, к судьбе и предназначению: кому – навязанному, кому – предопределенному.