Ошеломленный Макс, сидя на тротуаре, удивленно глядел ему вслед.
— Не очень-то любезен этот дикарь! — громко проговорил он. — Взглянул хотя бы, жив я или отдал богу душу!
Андре Ведрин, наблюдавший за этой сценой, оказался тут же и, разыгрывая постороннего, спросил:
— Вы не ушиблись?
Несколько прохожих молча глазели на них. Пожилая женщина вызвалась помочь, но Макс успокоил ее:
— Пустяки, мадам, все обошлось. Будьте осторожны, проклятый гололед.
Помогая Максу подняться, Андре быстро прошептал ему:
— Сразу в машину не садись. Тебя не должны в ней видеть. Иди к площади Рену и подожди там.
— А Жак поймет, что надо делать?
— Поймет.
Уже на перекрестке, возле колбасного магазина, Андре увидел, как Макс свернул налево, на улицу Сен-Жене. Машина тронулась с места. Он с облегчением вздохнул. Боевое крещение Жака состоялось. Макс-то уже старый, стреляный волк.
Можно себе представить, какие у них будут рожи, у владельцев “Папируса”, когда они завтра или послезавтра возвратятся из Ниццы. Он затянулся еще раз и спокойно зашагал по улице Беленвилье.
Мороз крепчал, пробирал его до костей. Неподвижное и напряженное ожидание давало себя знать Хотелось горячего кофе, но идти в бистро не имело смысла — кто же не знает, что настоящего кофе там нет и в помине? Пусть сами пьют эти помои из эрзаца!
“Единственное место, где я мог бы согреться, — у Тентена: Маринетта готовит на удивление ароматный кофе А по такому случаю Тентен не упустил бы возможности пропустить по стаканчику напитка и покрепче”.
Андре почувствовал: кто-то схватил его за рукав. Молниеносно сунул руку в карман и резко обернулся. У него перехватило дыхание, он похолодел от неожиданности.
— Кола!
Ему казалось, что он громко выкрикнул это имя. На самом деле произнес его едва слышно.
Перед ним стоял Кола, в канадской куртке нараспашку, в старых башмаках, и его кадык выпирал от волнения так, что страшно было смотреть.
— Стою у окна, вдруг вижу — ты. Вот так встреча! Честно говоря, я и не знал, как восстановить связи. Бросился за тобой.
Говорил он скороговоркой, и Андре с трудом улавливал, о чем шла речь. Кола опередил его вопрос, готовый вот-вот сорваться.
— Все я объясню тебе, Ламбертен… Такие события, расскажи кому-нибудь, не поверят…
Чувствуя на себе тяжелый взгляд, Кола нервничал. В глазах, обращенных на него, таилось подозрение, и это еще больше волновало его. Он бормотал:
— Я живу у одного приятеля… Со временем ты поймешь меня…
Кола чуть не добавил: “Приятель поверил мне без всякого”.
Глаза у Андре потеплели, но рук из карманов он не вынимал, по привычке следя за улицей.
Мимо них по широкой улице Беленвилье спешили люди: почтовые служащие, парни и девчонки из соседних школ и художественного училища. Школьники несли чернильницы в матерчатых мешочках и книги, перетянутые резинкой, ученики художественного училища — папки с рисунками. Немного поодаль остановилось пять или шесть автобусов “ситроен” с газогенераторами на крышах, словно монтаньяры с тирольскими мешками за плечами. Из автобусов высыпала шумная толпа мужчин, женщин и детей с саквояжами и корзинами.
Среди этого бурлящего потока Андре чувствовал себя неспокойно. Следить за тем, что происходит вокруг, не было никакой возможности. Кола все еще что-то говорил ему, но он плохо понимал, о чем идет речь, н только по голосу чувствовал в его отрывистых фразах отчаяние и волнение
Вдруг он прервал рассказ Кола. Неожиданно для самого себя решился:
— Идем к тебе!
Они вошли в подъезд. Кола двинулся вперед по темной лестнице. Дом был старый, уже отслуживший свое: таких домов полно в провинциях и рабочих кварталах Парижа; они похожи на рахитичные деревца, растущие в узких расщелинах скал.
На третьем этаже остановились, Кола открыл дверь и вошел в небольшую комнатку. Идя следом, Андре вытащил пистолет, спустил предохранитель. Он резко толкнул двери, так что они ударились о стену, и очутился лицом к лицу с парнем, который наставил на него автомат. Кола бросился вперед и крикнул:
— Не делайте глупостей!
Он встал между Андре и незнакомцем, переводя взгляд с одного на другого.
— Это наш друг.
К кому первому обратиться, он не знал. Он кивнул на Андре и пояснил своей скороговоркой:
— Это мой командир в организации Сопротивления. А с ним бежали из гестапо. Он присоединился к нам…