Клод Кендрик стоял у окна, глядя на океан. При появлении Эллиота, он обернулся и его жирное лицо сморщилось в улыбке.
«Ну и страшилище! – подумал Эллиот. – Этот кошмарный парик. Он еще больше разжирел!» – Дражайший Дон, – проговорил Кендрик, беря руку Эллиота в обе свои. Эллиоту показалось, будто он сунул руку в миску с немного теплым, влажным тестом. – Как приятно снова вас увидеть. Гадкий, вы совсем меня забросили. Как ваша нога,, ваша бедная ножка?
– Понятия не имею, – сказал Эллиот. – Кажется забросили в топку. – Отодвинувшись от подавляющей массивной туши Кендрика, он опустился на диванчик в стиле Людовика XVI. – Как у вас дела?
– Неплохи, жаловаться не приходится, скажем так. Есть за что благодарить судьбу. А вы, милый Дон, как у вас дела? – Кендрик сделал паузу, склонив голову набок и в его маленьких глазках появилось лукавое выражение. – Я слышал про этого отвратительного Майера. Какой ужасный человек! Я слышал, что он даже не пожелал возобновить ваш контракт. Что за человек! Я не продал бы ему ни единой вещи из моей прекрасной галереи. Однажды он приходил. Поверите ли, он пытался торговаться со мной! Есть люди, с которыми я могу иметь дело, и люди, с которыми я просто не могу разговаривать. Они переполняют меня отвращением. Майер принадлежит как раз к такому сорту людей. Вы меня понимаете, ну, конечно, понимаете! Правда ли, что он отказался возобновить контракт?
– Иначе он был бы сумасшедшим, – сказал Эллиот – Майер не хуже других. Он занимается бизнесом, чтобы зарабатывать деньги, как и мы с вами. У меня протез, Клод, и это ставит крест на моей работе, я не обижаюсь на Майера. На его месте я сделал бы то же самое.
– В этом гнусном мире нет жалости. – Кендрик сделал гримасу. – Но о чем я думаю? Немного шампанского, виски? Выпьете что-нибудь?
– Нет, спасибо.
Наступила пауза, пока Кендрик опускал свою тушу в специальное кресло, им самим спроектированное: кресло с высокой спинкой, имитирующее старинное, но укрепленное стальными скрепками и обитое материей, выглядевшей как гобелен, но на самом деле искусно подделанное.
– Луис говорит, что вы заняты, поэтому не стану вас задерживать, – продолжал Эллиот. – Помните коллекцию нефрита, которую вы мне продали?
– Нефрит? Конечно. – Взгляд Кендрика насторожился. – Прекрасный комплект. Хотите почистить его, милый Дон? Нефрит нужно время от времени чистить. Так просто бывает запустить свои драгоценности.
– Я ничего не хочу чистить, я хочу его продать. Кендрик снял парик, вытер лысую голову шелковым платком, потом снова пристроил его на место, немного криво.
– У вас черт знает какой вид с этим проклятым париком, – сказал Эллиот с внезапно вспыхнувшим раздражением.
– Он производит на меня психологический эффект, – заявил Кендрик. – Когда я потерял все свои волосы, я пришел в отчаяние. Вы не представляете, шери, как я страдал. Я всегда презирал глупцов, носящих парики, желая выглядеть моложе. Поэтому я купил этого урода и мне с ним весело. Да к тому же я все-таки не разгуливаю лысым. Я им доволен, он забавляет моих друзей и вызывает разговоры.
Эллиот пожал плечами.
– Так как же? Купите вы нефрит?
– Шери! Я не могу поверить, что вы решили расстаться с этой прелестью! Вероятно, вы не вполне сознаете, а люди говорят о ней. Они вам завидуют! О ней три раза за последний год упоминалось в «Мире искусства»…
– Я хочу продать ее. – Лицо Эллиота ничего не выражало. – Сколько она стоит?
Глаза Кендрика остекленели: это выражение появлялось в них, когда он переходил от роли продавца к роли покупателя.
– Сколько стоит? – Он поднял массивные плечи. – Зависит от спроса. Вам она нравится – мне она нравится. Это прекрасная и редкая коллекция, но в конце концов она представляет интерес лишь для ограниченного круга любителей, интересующихся нефритом. – Он помолчал, пристально и пытливо глядя на Эллиота. – Не намерены-ли вы поменять ее на что-нибудь другое, Донни-бой? Может быть вам приглянулось что-нибудь из моей чудесной галереи? Например, коллекция споудского фарфора, или…
– Я хочу продать ее за наличные, – сказал Эллиот. – И ради бога не называйте меня Донни-бой.
– Прошу прощения, за наличные? – Кендрик скорчил гримасу, став похожим на дельфина, проглотившего крючок. – А вот тут, пожалуй, возникает трудность. Если бы вы думали обменять ее на что-нибудь другое, я мог сделать вам очень миленькое предложение, но за наличные…
– Сколько?
Мне, конечно, придется посмотреть ее снова. Люди так небрежны, нефрит мог отколоться, но если он в полном порядке, в идеальном состоянии, – каким вы его купили, – думаю, я мог бы предложить, скажем тысяч шесть. Да, вплоть до шести тысяч, поскольку мы с вами старые друзья.