Что касается научных открытий, сделанных учеными, то их непосредственный личный вклад в повышение экономии труда прост и ясен. С самого начала мы должны проследить те пути, по которым научные и технические открытия направляются в экономический процесс и, воздействуя на него, приводят к тому, что работники производственной сферы участвуют в переносе негэнтропии в общество (экономику) в целом. Именно передача негэнтропии посредством производительной деятельности и является сущностью эко-комической категории стоимости. Предыдущее рассмотрение составных частей важнейших разделов счета национального дохода позволяет нам проследить те связи, которые заслуживают первоочередного внимания.
Почти в самом конце своего эссе «В защиту поэзии» Перси Б. Шелли вполне убедительно связал рост качества и распространение поэзии с историческими периодами, в течение которых происходило заметное обострение борьбы за гражданскую и религиозную свободы. Это вполне справедливо для периода республиканского движения в античной Греции, начиная с 599 г. до н.э., когда в Афинах осуществлялись конституционные реформы Солона. Это справедливо и для Золотого Ренессанса XV века и трудов Данте Алигьери (1265-1321) и его преемника Петрарки (1304-1374), которые стояли у истоков Золотого Ренессанса. Так было и в конце XVII века (после 1653 г.), когда Мазарини (1602-1661) и Кольбер (1619-1683) перестраивали Францию, и во времена событий, связанных с Великим курфюрстом в Пруссии и в других частях Германии. Именно так это происходило во всей Европе до конца XVIII века, в результате действий обширного трансатлантического тайного сообщества, возглавляемого на протяжении 1766-1789 гг. Бенджамином Франклином, пока Венский конгресс 1815 г. не уменьшил его влияния. Творчество самого Шелли стало откликом на политические и научные события 1766-1789 гг. Как отмечал Шелли, в такие исторические периоды проявляется рост способности населения к «передаче и восприятию глубоких и страстных замыслов, относящихся как к человеку, так и к природе». В относительно недавние времена, начиная с «Божественной комедии» и трактата «О народной речи» («De Vulgari Eloquentia») Данте, нелатинские языки в Европе превращались в высоколитературные классические формы, которыми стали национальные языки Италии, Франции и Англии на протяжении конца XV начала XVII века. Как подчеркивал Гумбольдт, уровень развития языка нередко является своего рода ограничителем мыслительных способностей: личность, ограниченная бедным местным диалектом, обречена на интеллектуальное убожество в плане мыслительных способностей. Поскольку степень развития литературной речи связана с функциональными возможностями самовыражения, следует отметить важные особенности языка, которые непосредственно и практически связаны с задачами экономической науки. Особенно сильно влияют на способность оратора выражать свои мысли два качественных аспекта устной речи способность найти возможности использования переходных глаголов (в отличие от именного выделения идей, свойственных существительным) и умелое использование сослагательного наклонения [6]. Эти функции языка несомненно, а в ряде случаев непосредственно связаны с уровнем развития мыслительных творческих процессов отдельных индивидуумов и общества.
Передача негэнтропии посредством труда работающих является одним из видов передачи идей в платоновском понимании этого слова [7]. Это не те «идеи», которые описывают и объясняют явления; скорее это идеи-катализаторы, которые контролируют поступки личности, ее практические действия по преобразованию природы в пользу человечества. Систематическое обсуждение внутренних характеристик научных идей мы проведем в следующем разделе книги. В этой главе мы позволим себе «позаимствовать» некоторые мысли из дальнейшего текста, чтобы полнее раскрыть вопросы, которые необходимо обсудить здесь.
Именно создание, передача, восприятие и реализация тех научных и связанных с ними открытий, которые представляют на практике потенциальную экономию труда, является негэйтропийной особенностью общественного процесса производства физических товаров. Как раз этот аспект процесса производства позволяет нам найти место стоимости производительного труда отдельных личностей: это аспект личной деятельности, которая непосредственно является глобальной по своим результатам.
Из сказанного естественным образом следует, что стоимость произведённого обществом (экономикой) продукта не может определяться через суммирование чистых цен (например, «добавленной стоимости») при индивидуальном обмене товарами внутри экономики. Допуская эту ошибку, мы приходим к заблуждению, парадоксу, появившемуся в третьем томе «Капитала» Маркса, в главе «Внутренние противоречия». Повторное рассмотрение этого парадокса, на этот раз с позиций счета национального дохода, поможет нам выделить те эмпирические характеристики процесса производства, в которых наиболее плотно сконцентрировано действие технологического прогресса.
Выразим математическую функцию отношением свободной энергии к энергии системы, подставляя S'/(C+V) вместо показателя свободной энергии. Тогда в соответствии с набором условий, принятых ранее, повторные инвестиции S' повысят величину выхода продукции на душу населения, представленную как (C+V). Если процент занятых в производственной сфере остается постоянным (при отсутствии технического прогресса), то возросшая энергия системы на душу населения C+V понижает долю S', доступную для повторного инвестирования в последующих производственных циклах. Таким образом, может показаться, что по мере того, как капиталоинтенсивность (C/V) повышается, норма прибыли S'/ (C+V) должна уменьшаться.
Рассмотрим гипотетический случай, когда современная экономика на каком-то этапе начинает следовать политике сдерживания процесса вовлечения новых разработок в проектирование средств производства. В течение некоторого времени рост экономики сохранится. Это допустимо, поскольку замена старого оборудования на новое представляла бы собой достижения существующей технологии производства (экономии труда). По мере того, как средний уровень технологии используемых средств производства приближался бы к технологическому уровню нового оборудования, выгода от повторного инвестирования начала бы исчезать, и снижающаяся норма прибыли упала бы до такой степени, что производственный процесс стал бы энтропийным [8].
Рассмотрим данный аспект этого процесса более внимательно. «Реинвестиции» в средства производства содержат два элемента из списка счета национального дохода: чистую производственную прибыль (S) и стоимость накопленных инвестиций в средства производства (С), выраженные через текущую энергию системы. Итак, общие повторные инвестиции в средства производства должны быть порядка (C+S) в случае, если количество занятых рабочих остается постоянным в течение последовательных циклов.
Обе эти величины мы измеряли с позиций уровня технологии (экономии труда), при котором были произведены физические товары. Что же однако случится, если произведенные средства производства в процессе их функционирования обеспечат более высокий уровень технологии (экономии труда), чем технологический уровень, сущестовавший при их создании? Именно здесь находится секрет парадокса и суть негэнтропии в производительном процессе. Предположим, к примеру, что новые средства производства на 5% эффективнее (представляют относительную 5% экономию труда), чем те, что были использованы для их создания. Тогда часть выхода продукции, описанная как энергия системы производственного процесса, составит только 95% количества, предусмотренного процедурой счета национального дохода. Таким образом, реинвестированная величина свободной энергии становится равной (S'+0,05C), а не S. Чем больше отношение C/V, тем больше относительное увеличение выработанной свободной энергии.