Негэнтропия в процессе производства принимает форму изменения характера поведения работающих в производстве физических товаров, особенно средств производства. Таким образом, высокий коэффициент отношения производства средств производства к выпуску товаров потребления является положительной характеристикой условий для развития экономики под воздействием технологических изменений. Оптимальной политикой в области рабочей силы является политика воспитания высококвалифицированных рабочих, способных воспринять и использовать изменения, вытекающие из научных открытий, а также соответствующая ей политика в области образования. Целью образования для производственной деятельности (в отличие от его других неотъемлемых функций) [9] есть то, к чему стремился еще Гумбольдт: в первую очередь образование должно с наибольшей силой раскрыть присущие ребенку и подростку задатки, специальное образование нужно давать лишь после полного завершения средней школы, а не обучать учеников средней школы специальным профессиональным навыкам. Обучение молодежи не должно быть подчинено стандартной модели поведения, предписываемой теми нормами, которые уже выработаны к настоящему времени. Целью является развитие творческого потенциала молодежи в самом широком плане, предоставление в ее распоряжение точных методов эффективного новаторства восприятия этих новаций в форме плодотворного каждодневного поведения (например, в производстве).
Использование тепловых машин или аналогичных изменений, приводящих к интенсификации промышленной технологии, должно быть осознано как необходимая черта изменений человеческого поведения, практических перемен в человеческих взаимоотношениях с природой в целом. Экономия труда, достигнутая этими средствами, отражает тот факт, что научные открытия приводят к таким изменениям в поведении, которые увеличивают соответствие между деятельностью человечества и законами мироздания. Экономия труда в процессе производства должна восприниматься как величайший из всех научных экспериментов эксперимент, который практически подтвердит (ибо ничто иное не сможет этого сделать) те принципы научного открытия, от которых полностью зависит авторитет всех естественнонаучных знаний.
Ни одна здравомыслящая нация не допустит отделения фундаментальных научных исследований от «прикладной науки». Целью любого открытия в фундаментальной науке являются изменения в природе посредством выпуска физических товаров на производстве, изменения в отношениях человека с природой. В этом плане физическая экономика, экономическая наука является основой научных открытий в фундаментальных областях знания. Если правильно определить сферу деятельности экономической науки, то она простирается от конкретного научного знания, воплощенного в конечной стадии производства, до новых научных открытий, от непрерывного распространения которых и зависит продолжение процесса производства.
В этом и состоит главный секрет определения стоимости. Этот секрет принципы фундаментального научного открытия.
Примечания
[«] В течение второй половины 50-х годов, во время общих рассуждений, приведших к принятию доктрин ядерного сдерживания, гибкого реагирования и контроля над вооружениями, ведущие круги «либерального истеблишмента» в Лондоне и на Северо-Востоке США решили направить мировую экономику к «постиндустриальной» фазе развития. Закулисное соглашение с советским правительством, достигнутое с помощью Бертрана Рассела, а также по другим каналам, уже тогда убедило истеблишмент в том, что широкие военные действия между двумя альянсами супердержав невозможны, а если война все же и начнется, то закончится она после стратегической термоядерной бомбардировки. Считалось, что возможными оставались только «региональные войны», включая «ограниченную ядерную войну», которые проходили бы по гибким правилам (гибкое реагирование). Таким образом, ядерное сдерживание рассматривалось как ограничитель военных запросов технологически прогрессивной экономики. Политика «постиндустриального общества» широко обсуждалась с начала 60-х, а в середине 60-х стала претворяться в жизнь стараниями американского правительства, что отразилось в согласовании доктрины «великого общества» президента Джонсона со сворачиванием исследовательских работ, имевших отношение к НАСА.
Так как «либеральный истеблишмент», принявший этот план, являлся политическим представителем европейских и северо-американских кругов, основанных на «семейных» интересах в стиле итальянских fondi, контролирующих основные банковские и страховые комплексы, то поток кредитов и вкладов все сильнее начал отражать «постиндустриальную» ориентацию «главы истеблишмента» 60-х годов (как характеризовал его Дж.К.Гэлбрейт) Макджорджа Бонди (из фонда Форда). Тезисы Збигнева Бжезинского об «обществе технотроники» явились отражением указанной выше связи между «утопическим» стратегическим мышлением и социально-экономической политикой. Все нарастала тенденция (что иллюстрируется примером компании US Steel), использования промышленных корпораций в качестве источника денег для инвестиций в непроизводственные сферы. При этом каннибализм в отношении подобных фирм достиг уровня, при котором прекращались инвестиции в производственный процесс.
Пресс такой политики на промышленные корпорации исходил не только в форме прямого давления со стороны Уолл-стрита, включая и планы «налетчиков» из засады, способных «раздеть» любую корпорацию, неспособную защитить свои фонды от этих рыщущих волков. Угроза исходила также из изменения образа мышления самих управляющих производством. Центром, сыгравшим главную роль в изменении философии промышленного менеджмента, стала «Гарвардская школа бизнеса», начало которой положил Роберт Макнамара, представлявший Форд Мотор Компани и Пентагон. Это наглядно отразилось в изменении направленности выпусков «Уолл-стрит джорнал», всегда чувствительного к настроениям читателей. В конце 50-х начале 60-х годов в журнале нельзя было встретить ту смесь неолиберального и неоконсервативного взглядов, которая стала для него характерна в настоящее время.
Гарвардская школа бизнеса явилась прототипом учебных центров, постепенно распространявшихся по всему миру. Во всех этих центрах строго придерживались избранной идеологии. В этих центрах самой изысканной доктриной экономической науки считается не что иное, как старая идея Уильяма Петти (XVII век) «покупайте дешевле, продавайте дороже», щедро украшенная более поздней доктриной «Математической экономики» фон Неймана. «Оптимизация издержек» стала магической фразой.
Хотя фон Нейман был знаком с некоторыми из алгебраических выкладок римановских работ, его собственный философский взгляд был значительно ближе к Кронекеру и Дедекинду или же к Лапласу, Клаузиусу, Гельмгольцу, Больцману. В самом худшем виде это обнаружилось после уничижительной критики Курта Геделя, направленной на некоторые из основных неймановских допущений (1931 г., «Доказательство Геделя»), которые следует рассматривать с точки зрения канторовских работ 1871-1883 гг.. Наихудшим было то, что неймановская теория игр была применена к экономическим процессам. Его попытки свести экономический анализ к решению систем линейных неравенств, а также принятие им крайних онтологических положений Венской школы неопозитивистского утилитаризма являются очевидными причинами того, что любая система экономического прогноза, основанная на неймановских допущениях, была обречена на провал.
Разработки Неймана для математической экономики требуют принятия допущения, что экономика находится в состоянии нулевого технологического роста и что можно пренебречь тенденциями снижения технологического уровня. Данный подход, который заполнил все известные программы экономического прогнозирования, основанного на компьютерных расчетах (кроме прогнозов по методу Ларуша-Римана), является именно тем методом, который наиболее полно соответствует политике «постиндустриального общества», отмеченной выше.