Рассматривая как поток кредитов через финансовые организации, так и поток закупок, совершенных из дохода в случае, когда одна из отраслей экономики относительно голодает, а другая подпитывается результатом подобной разницы денежных потоков, мы увидим, что эта разница формирует структуру всей национальной экономики в лучшую или худшую сторону до тех пор, пока эта ситуация не измениться.
Это касается принципов естественного права, в том виде, как его определил Николай Кузанский ведущий авторитет по законам современной цивилизации. В соответствии с этим естественным правом, природное право каждого и всех индивидуумов верно определять термином право «право справедливости». Основным правом индивидуума является человеческое право, которое основано на отличии человека от зверей, т.е. на способности к созидательному мышлению. Развитие силы разума во всех молодых людях, вплоть до уровня, соответствующего современной технологии, является человеческим правом. Право и обязанность индивидуума продолжать развитие этих сил это также человеческое право. Свобода применения этих взращенных сил так, чтобы жизнь человека обогащала общество, и после его смерти является самым существенным человеческим правом. В противном случае ценность человеческой жизни уходит в могилу вместе с ним, просто как жизнь дикого зверя. И именно человеческое право всех и каждого стремиться к тому, чтобы человеческая жизнь в основных принципах бытия считалась священной и чтобы эта жизнь была прожита так, чтобы ее дар обществу всегда был полезен человеческим поколениям, приходящим ей на смену. И всегда, когда другой вид некоего установленного права вступает в конфликт с этим неотъемлемым принципом человеческого права, первый должен уступить. Это и есть принцип справедливости в естественном праве. Никакое другое, противоречащее определение не может быть дозволено в естественном праве.
Поскольку экономика и государство являются инструментариями, от которых зависит соблюдение человеческих прав всех и каждого, то те их функции, которые необходимы для выполнения принципа справедливости, также принимают участие в его защите. Если какое-то другое право или привилегия может нарушить права, распространенные принципом справедливости на области экономических процессов и государственности, то оно непременно должно быть отменено в той части, где имеется нарушение.
Приведём известный пример принципа справедливости в естественном праве. Если взимание долга разрушает человеческую жизнь или как-то по-другому нарушает принцип справедливости, то это является веским основанием для отказа кредитору в возвращения денег, и если нет никаких перспектив по выплате долга или выполнению других условий кредитора, то его требования аннулируются в соответствии с естественным правом (т.н. доктрина Шейлока [8]).
Принцип справедливости, кратко описанный выше, прямо или косвенно определяет все вопросы общественной морали как в деятельности как правительства или частных организаций, так и индивидуумов. Груз ответственности за правильное применение этого принципа зависит от относительного положения в обществе этой организации или человека, которое необходимо учитывать при обсуждении вопроса справедливости [9]. Высшая ответственность лежит на правительстве.
Если бы кто-либо попытался доказать, будто подобный принцип справедливости лежит за границами принятых научных интересов политической экономии, то можно было бы легко показать, что подобные аргументы одновременно ложны и аморальны. Ведь принцип справедливости это лишь разновидность определения стоимости в физической экономике, или, точнее, доказательство правомерности этого определения (данного в нашей книге), которое по своей структуре является формой выражения принципа справедливости в области политической экономии.
Таким образом, правительство имеет моральное право и моральное обязательство формировать такой вид налоговой политики в обществе, который наилучшим образом соответствует принципу стоимости в физической экономии при условии, что такое решение соответствует и принципу справедливости, из которого вытекает определение стоимости.
Таким образом, мы рассмотрели все основные вопросы морально допустимых разновидностей монетарной теории. Любая теория, противоречащая этим положениям, является аморальной не только по намерениям, но, несомненно, и по последствиям ее использования в общественной практике. Этих иллюстраций вполне достаточно, чтобы четко и недвусмысленно оценить взгляды Юма, Адама Смита и Бентама, краткий обзор которых был уже частично дан в этой книге.
Усилия по оправданию глубоко аморальной доктрины общественной политики в Британии в наибольшей мере обязаны этим трем фигурам XVIII века. Эта доктрина, ориентированная на защиту подобной безнравственности, была разработана Юмом. Появилась она в его вольтерианском [10] труде «О человеческой природе» (1734) и затем была углублена в «Исследовании, касающемся человеческого понимания» (1748) [11] и «Исследовании, касающемся принципов морали» (1751). Под непосредственным влиянием нравственной доктрины Юма формировалась доктрина Адама Смита в «Теории нравственных чувств» (1759) и идеи «невидимой руки» в его «Богатстве народов» (1776), Главными работами Бентама (1748-1831) по вопросу политической экономии являются труды «В защиту ростовщичества» (1787) и «Введение в принципы нравственности и законодательства» (цитируемый по изданию 1789 г.). Суть доктрины политической экономии, представляемой этими тремя, а также другими, вполне можно отразить отрывком из «Теории нравственных чувств» А.Смита :
«Управление великой системой Вселенной... забота о всеобщем счастье всех разумных и чувственных созданий есть забота Бога, а не человека. Человеку уготована более смиренная участь, но значительно более подходящая к его немощи и узости его понимания, забота о его собственном счастье, о счастье его семьи, его друзей, его страны... Но поскольку мы наделены очень сильным желанием, направленным на эти цели, то медленным и неверным попыткам нашего разума было вверено найти должные способы их осуществления. Природа направила нас к большинству из этих целей при помощи первобытных и непосредственных инстинктов. Голод, жажда, страсть, объединяющая оба пола, любовь к удовольствию и страх боли побуждают нас использовать эти средства ради их самих, без всякого размышления об их направленности к тем благодетельным целям, которых Правитель Природы намеревается достичь с их помощью» [выделено автором][12]
Слепое послушание «первобытным и непосредственным» инстинктам, определенным с точки зрения принципа удовольствия-боли, совершенно однозначно относится к категории иррационалистического гедонизма, библейскому «первородному греху». Итак, доктрина, связанная с именами Юма, Смита и Бентама, является аморальной, и в своих приложениях к вопросам политической экономии (выполненным Юмом, Бентамом и др.) предписывает полную «свободу» подобного безнравственного поведения от любого вмешательства со стороны научного или естественного права. Вкратце: поступайте как изволите с теми, кто не может вам противиться, и избегайте неудовольствия со стороны тех, кому вы не в силах противиться. Эта доктрина, впоследствии развитая такими личностями Британской Ост-Индийской компании с центром в Хейлибери, как Томас Мальтус (1766-1834), Давид Рикардо (1772-1823), Джеймс Милль (1773-1836) и Джон Стюарт Милль (1806-1873), известна также как «британский философский рационализм XIX века» или «британский либерализм XIX века».
Суть британского либерализма лучше всего проследить на его наиболее явных, наиболее самоочевидных проявлениях в британской колониальной политике в Индии, поскольку Джеймс Милль вполне сознательно связывал теорию британского либерализма и ее применение на практике [13]. В основном под влиянием именно этой доктрины Карл Маркс (1818-1883), работавший под контролем таких британских агентов, как Фридрих Энгельс (1820-1895) и Давид Уркхарт [14], разработал свою доктрину «классовой борьбы».